В. Кусков

Уже в XI столетии начинаются путешествия русских людей на христианский Восток, ко «святым местам». Эти путешествия-паломничества (путешественник, побывавший в Палестине, приносил с собой пальмовую ветвь; паломников называли также каликами — от греческого названия обуви — калига, надеваемой путником) содействовали расширению и укреплению международных связей Киевской Руси, способствовали выработке национального самосознания.

Постепенно запрет распространился с мирян на монахов, которым предписывалось «не ногами искать спасения и бога», а неукоснительным исполнением своих обязанностей и обетов у себя дома.

Запросы людей, лишенных возможности побывать в Палестине, удовлетворяют описания путешествий-хождений. Так, в начале XII в. возникает «Хождение игумена Даниила в Святую землю».

Игумен Даниил совершил паломничество в Палестину в 1106— 1108 гг. Далекое путешествие Даниил предпринял, «понужен мыслию своею и нетерпением», желая видеть «святый град Иерусалим и землю обетованную», и «любве ради святых мест сих исписах все, еже видех очима своима».

Его произведение написано «верных ради человек», с тем чтобы они, услышав о «местах сих святых», устремлялись к этим местам мыслью и душою и тем самым приняли «от бога равную мзду» с теми, которые «доходили сих святых мест».

Таким образом, Даниил придавал своему «Хождению» не только познавательное, но и нравственное, воспитательное значение: его читатели — слушатели должны мысленно проделать то же путешествие и получить ту же пользу для души, что и сам путешественник.

«Хождение» Даниила представляет большой интерес подробным описанием «святых мест» и личностью самого автора, хотя оно и начинается этикетным самоуничижением.

Рассказывая о нелегком путешествии, Даниил отмечает, как трудно «испытать и видети всех святых мест» без хорошего «вожа» и без знания языка. Сначала Даниил вынужден был давать от своего «худаго добыточка» людям, знающим те места, с тем чтобы они ему их показали.

Однако вскоре ему повезло: он нашел в монастыре св. Саввы, где остановился, старого мужа, «книжна велми», который и ознакомил русского игумена со всеми достопримечательностями Иерусалима и его окрестностей.

Даниил обнаруживает большую любознательность: его интересует природа, планировка города и характер зданий Иерусалима, оросительная система у Иерихона.

Ряд интересных сведений сообщает Даниил о реке Иордане, имеющей с одной стороны берега пологие, а с другой — крутые и во всем напоминающей русскую реку Сновь. Русский паломник сам «измерих и искусих» эту знаменитую реку, «перебредя» ее с одного берега на другой.

Желая русским читателям ярче представить Иордан, Даниил неоднократно подчеркивает: «Всем же есть подобен Иордан к реце Сновьстей и в шире, и в глубле, и лукаво течет и быстро велми, яко же Снов река».

Описывая невысокие деревья, растущие на берегу Иордана, Даниил говорит, что они напоминают нашу вербу, а кустарник—лозу, но тут же спешит уточнить: «...но несть якоже наша лоза, некако аки силяжи (кизиль) подобно есть».

Очевидно, русский игумен не преминул испить иорданской воды, после чего записал: «...вода же мутна велми и сладка пити, и несть сыти пиюще воду ту святую; ни с нея болеть, ни пакости во чреве человеку».

Он описывает плодородие иерусалимских земель, где «жито добро рождается», поскольку «земля добра и многоплодна, и поле красно и ровно, и около его финици мнози стоят высоци и всякая древеса многоплодовита суть». Остров Самос богат рыбой, а Икос — скотом и людьми, отмечает Даниил.

Стремится Даниил передать своим читателям и те чувства, которые испытывает всякий христианин, подходя к Иерусалиму: это чувства «великой радости» и «слез пролития». Подробно описывает игумен путь к городским воротам мимо столпа Давидова, архитектуру и размеры храмов.

Так, например, церковь Воскресения, пишет Даниил, «образом кругла, всямокачна (т. е. со всех сторон покатая) и в дле и преки (поперек) имать же сажень 30». А церковь Святая святых от Воскресения подальше, «яко дважды дострелити можеть».

Эта церковь «дивно и хитро создана», украшена изнутри мозаикой и «красота ея несказанно есть; кругла образом создана; извну написано хитро и несказанно; стены ей избьены дъсками мраморными другого мрамора...».

Там же, отмечает игумен, был дом Соломонов, «силно было здание его и велико велми и зело красно. Мощен был есть мраморными дъсками и есть на комарах утвержен, и воды исполнен весь дом-от был».

В двух верстах от Иерусалима находится небольшой городок Вифания. Расположен он за горою на ровном месте, а в городке том, справа от ворот, находится пещера, где погребен был Лазарь.

Как отмечают исследователи, описания Даниила позволяют установить довольно точную топографию Иерусалима начала XII столетия.

Большое место в «Хождении» занимают легенды, которые Даниил либо слышал во время своего путешествия, либо вычитал в письменных источниках. Он легко совмещает в своем сознании каноническое писание и апокрифы.

Так, Даниил с полной убежденностью пишет о том, что вне стены церкви Воскресения за алтарем есть «пуп земли», а в 12 саженях от него находилось распятие, где стоит превышающий высоту копья камень с отверстием глубиной в локоть; в это отверстие и был вставлен крест, на котором распяли Христа.

Под этим же камнем лежит голова Адама, и, когда Христа распяли, камень треснул и кровь Христа омыла голову Адама, т. е. все грехи человеческого рода.

Достоверность данного «факта» Даниил торопится подкрепить чисто летописным приемом: «И есть разселина та на камени том и до днешняго дни». Приведенная Даниилом апокрифическая легенда иллюстрировала христианский догмат искупительной жертвы Христа и была закреплена древнерусской живописью.

Он молился у гроба господня за всю Русскую землю. И когда лампада, поставленная Даниилом от имени всей Русской земли, зажглась, а «фляжская» (римская) не зажглась, то он видит в этом проявление особой божьей милости и благоволения к Русской земле.

Таким образом, путешествие, предпринятое с чисто религиозной целью, своим патриотическим пафосом перекликается с летописью и другими произведениями XI—XII вв.

Кусков В.В. История древнерусской литературы. - М., 1998 г.

Игумен Даниил из Русской земли захотел увидеть город Иерусалим и всю Святую землю. Дошёл он до Иерусалима, обошёл землю Галилейскую и решил описать всё, что видел. Он надеялся, что многие, прочитав об этом, потянутся «душею и мыслию» ко святым местам.

Придя в Иерусалим, Даниил шестнадцать месяцев прожил в монастыре святого Саввы. Все свои деньги он отдавал провожатым, которые показывали ему святые места. К счастью, Даниил встретил в лавре некоего старца, который согласился водить его по всей Святой земле.

Игумен ехал в Иерусалим через Царьград. Оттуда его путь лежал в Эфес, где находится гроб Иоанна Богослова, а также мощи семи отроков эфесских и многих других святых. В стороне, далеко в море - остров Патм, где Иоанн Богослов написал Евангелие. Дорога шла через остров Род, где добывается чёрное благовоние под названием гомфит. Побывал игумен и на большом острове Крит, где царица Елена поставила кипарисный крест. На этом острове собирают ладан.

Последние вёрсты по дороге к Иерусалиму особенно трудно преодолеть: здесь велика опасность нападения сарацинов. А когда наконец открывается вид на Иерусалим, все христиане льют слёзы радости.

В Иерусалимской церкви Воскресения находится Гроб Господень. Это маленькая пещерка, где лежало тело Иисуса Христа Недалеко оттуда и темница, куда посадили Христа перед казнью, и Голгофа, где его распяли. В Иерусалиме много мест, которые напоминают о Ветхом Завете: жертвенник Авраама, столп, где пророк Давид написал Псалтирь, дом Урии. Есть там и двор Иуды, который всё стоит пустым, ибо никто не решается там поселиться. Неподалеку - Овчая купель, где Христос исцелил расслабленного.

В Иерусалиме стоит и церковь Святая Святых. На этом месте Иаков боролся с ангелом и видел во сне лестницу, ведущую на небо. И пророк Давид здесь видел ангела. Старая церковь Святая Святых разрушена, а эта построена начальником сарацинским по имени Амор. Там же, рядом, дом Соломона.

Село Вифания находится за две версты от Иерусалима. В нем Христос воскресил Лазаря. Село Гефсимания тоже близко от Иерусалима. В нём находится гроб Богородицы. Это небольшая пещерка. Над ней была построена церковь, но её разорили мусульмане. Неподалеку оттуда - пещера, где был предан Христос, и сад, где он молился перед казнью. По дороге оттуда к Елеонской горе находится пещера, где Христос научил апостолов молитве «Отче наш». С Елеонской горы Христос вознёсся; теперь на этой горе есть как бы каменный круглый двор, посредине - «теремок» без верха, а в нём - тот самый камень, с которого вознёсся Христос.

Сам же Иерусалим - город большой и крепкий. Вокруг него - горы и ущелья. Место это безводное, так что все люди и животные пьют дождевую воду. Хлеба хорошие родятся там без дождя и много полезных деревьев растёт.

Путь от Иерусалима к Иордану «тяжек велми и страшен и безводен». Тут высокие горы и много разбойников. А неподалеку - Содомское море.

На Иордане, на том самом месте, где Иоанн Креститель крестил Христа, построен небольшой алтарь и свод. Вода Иордана мутная и вкусная для питья. Рядом - то место, где Илья-пророк вознёсся в небо на колеснице огненной. Сохранилась пещера Иоанна Крестителя, а также пещера пророка Илии.

Игумену Даниилу удалось трижды побывать на Иордане, в том числе в день великого водоосвящения. В этот день множество народу приходит на Иордан. Все поют молитвы, а в полночь купаются в реке.

Оттуда несколько верст до города Иерихона и горы Гаваонской, которые связаны с именем Иисуса Навина. В той же горе есть пещера, где Христос сорок дней постился.

От Иерусалима до Феодосиева монастыря шесть вёрст, а оттуда шесть вёрст до монастыря святого Саввы. Лавра эта удивительно устроена. Раньше там протекал глубокий поток с высокими и скалистыми берегами. Поток обезводел, а на обрывах лепятся монашеские кельи. В лавре много мощей великих святых. Рядом с лаврой - высокие скалы, где водятся дикие звери, и Содомское море, в котором нет ничего живого, ибо под ним - место мучений.

Вне городской стены - гора Сионская, где был дом Иоанна Богослова, в котором Христос вечерял с учениками. На этом месте построена церковь. В этой же церкви - комната, где преставилась Богородица. Неподалеку дом Каиафин, где Петр отрекся от Христа. Под горой - село Скудельничье, которое купили на полученные за Христа тридцать сребреников.

В шести верстах от Иерусалима - Вифлеем. Там, в пещере, Богородица родила Христа. Над этой пещерой выстроена большая Церковь. Там находятся ясли, в которые положили младенца Христа. Рядом - место, где ангелы благовестили пастухам о Рождестве.

К югу от Вифлеема находятся Хеврон и Мамврийский дуб. Места эти опасны для проезжающих, но у игумена Даниила были хорошие попутчики, и все вместе прошли страшные места благополучно.

Мамврийский дуб красив и раскидист. Под этим дубом обедала Святая Троица, придя к патриарху Аврааму. А Хеврон - это Земля Обетованная. Она очень плодородна. Здесь находится Сугубая пещера. В ней лежат тела ветхозаветных праведников.

Сохранился каменный столп, в который превратилась жена Лота. Столп этот стоит на взгории. А до места, где был Содом, игумен Даниил так и не дошёл. Это место опасно, и оттуда исходит смрад, от которого можно даже заболеть. Вместе со своими попутчиками Даниил вернулся в Иерусалим.

Возле Иерусалима известно место, где Давид убил Голиафа. А к западу от Иерусалима находится дом Захарии, отца Иоанна Крестителя. Полверсты оттуда до той горы, где пряталась Елисавета с младенцем Иоанном, спасаясь от воинов Ирода. Ещё западнее - село Ельмаус, по пути в которое воскресший Христос явился ученикам.

Побывал игумен Даниил и в Капернауме, и на горе Кармильской, где жил Илья-пророк. Оттуда он направился в город Акру, оттуда в Антиохию Великую. Мимо многих городов проплыл он на корабле. Возле города Патары на его корабль напали корсары, захватили всех и ограбили. А дальнейший путь до Царьграда прошёл без происшествий.

Есть дорога от Иерусалима в Галилею, к городу Тивериаде. Путь этот очень тяжёл и страшен, но игумен Даниил преодолел его вместе с войском иерусалимского князя Балдвина, короля крестоносцев, который ехал на войну. Игумен попросил, чтобы Балдвин взял его с собой, и тот охотно согласился. Некогда в этих местах был убит Саул и братья бросили Иосифа в ров.

Воины Балдвина, а с ними и Даниил остановились на ночлег у колодца Иакова. А потом пошли мимо города Васана к верховьям Иордана. В тех местах водится много львов и часты нападения сарацин. Там есть водоём, где купался Христос с учениками. Искупался там и Даниил и его попутчики.

У моста в верховьях Иордана князь Балдвин с воинами остановился пообедать. Потом он пошёл в Дамаск на войну, а Даниил с другими паломниками ходил по святым местам, пока через десять дней Балдвин не вернулся с войны. Паломники купались в Тивериадском море. В этом море водится вкусная рыба, которую любил есть ещё Христос.

В городе Тивериаде Христос совершил множество чудес. На склоне горы известно место, где Христос накормил пять тысяч людей пятью хлебами. Фаворская гора и Назарет находятся западнее Тивериадского моря.

Гора Фавор очень красива На самом верху её - место, где преобразился Христос. Оно обнесено каменной оградой. На этой горе теперь латинский монастырь. Рядом - пещера, где жил святой Мелхиседек.

Погостив в Преображенском монастыре, Даниил с прочими паломниками пошёл на запад, к Назарету. Спутников было мало, и все они были безоружны. Но путь они прошли благополучно, хотя и было страшно.

Назарет, где было Благовещение, где много лет прожил Иисус Христос, - маленький городок в горах. Там сохранился гроб Иосифа, обручника Марии. Латиняне устроили церковь над тем местом, где произошло Благовещение. Из Назарета игумен Даниил со спутниками пошёл в Кану Галилейскую, где Христос превратил воду в вино. Там паломники встретили большой отряд и пошли вместе с ним в Акру. Оттуда же пустились в обратный путь к Иерусалиму. И во время всех этих путешествий с ними не случилось ничего плохого.

Игумену Даниилу довелось увидеть, как ко Гробу Господню сходит свет небесный. В Великую Пятницу вливают чистого масла во все лампады, которые находятся в Гробе Господнем. Лампады оставляют незажжёнными. Гроб же Господень закрывают и гасят лампады и свечи во всех храмах. В пятницу же игумен Даниил пошёл к князю Балдзину и попросил разрешения поставить лампаду на святом Гробе от всей русской земли. Князь разрешил. Это было для Даниила великой радостью. Он поставил лампаду и поклонился святому Гробу.

В Великую Субботу перед церковью всегда собирается множество людей. Внутри церкви находятся одни священники. Когда приходит князь с дружиной, открывают церковные двери, и в большой тесноте, давке люди наполняют церковь. Все не могут войти: многие остаются снаружи. Все молятся, взывают: «Господи, помилуй!» И сам князь Балдвин стоит «со страхом и смирением великим».

Когда князь с дружиной пошёл ко Гробу Господню, он позвал с собой игумена монастыря святого Саввы и братию его. Вместе с ними пошёл и игумен Даниил. Князь повелел идти игуменам и монахам впереди, а дружине - сзади. Когда подошли к церкви, дружина князя силой проложила путь ко Гробу. Православные священники стали над Гробом, латиняне - в великом алтаре. В восьмом часу и те и другие начали свою службу.

А в девятом часу на небе появилась туча и небольшой дождь прошёл над святым Гробом. Тогда в пещере воссиял свет. Епископ вошёл туда и зажёг свечу от небесного света и подал князю. От этой свечи все люди в церкви зажгли свои свечи и ликовали, восклицая «Господи, помилуй!». Кроме Даниила, это чудо видели другие новгородцы и киевляне, которые были в Иерусалиме в Пасхальную ночь.

С горящими свечами все пошли домой и зажгли от них лампады в своих церквах.

На следующий день игумен Даниил с игуменом и братиею монастыря святого Саввы опять пошли ко Гробу Господню. Войдя в пещеру, они увидели горящие лампады. Эконом и ключник рассказали, что зажглись только те лампады, которые были поставлены православными.

Через три дня игумен Даниил пошёл взять свою лампаду от Гроба Господня. Ключник дал ему кусочек камня из пещеры.

У Гроба игумен Даниил молился прежде всего о князьях русских, а только потом о себе.

Уже в XI столетии начинаются путешествия русских людей на христианский Восток, ко "святым местам". Эти путешествия-паломничества (путешественник, побывавший в Палестине, приносил с собой пальмовую ветвь; паломников называли также каликами - от греческого названия обуви - калига, надеваемой путником) содействовали расширению и укреплению международных связей Киевской Руси, способствовали выработке национального самосознания.

Однако светская власть постаралась наложить на паломничество свое вето, когда оно стало приобретать массовый характер, нанося тем самым серьезный ущерб княжеской экономике. Постепенно запрет распространился с мирян на монахов, которым предписывалось "не ногами искать спасения и бога", а неукоснительным исполнением своих обязанностей и обетов у себя дома. Запросы людей, лишенных возможности побывать в Палестине, удовлетворяют описания путешествий-хождений. Так, в начале XII в. возникает "Хождение игумена Даниила в Святую землю".

Игумен Даниил совершил паломничество в Палестину в 1106- 1108 гг. Далекое путешествие Даниил предпринял, "понужен мыслию своею и нетерпением", желая видеть "святый град Иерусалим и землю обетованную", и "любве ради святых мест сих исписах все, еже видех очима своима". Его произведение написано "верных ради человек", с тем чтобы они, услышав о "местах сих святых", устремлялись к этим местам мыслью и душою и тем самым приняли "от бога равную мзду" с теми, которые "доходили сих святых мест". Таким образом, Даниил придавал своему "Хождению" не только познавательное, но и нравственное, воспитательное значение: его читатели - слушатели должны мысленно проделать то же путешествие и получить ту же пользу для души, что и сам путешественник.

"Хождение" Даниила представляет большой интерес подробным описанием "святых мест" и личностью самого автора, хотя оно и начинается этикетным самоуничижением.

Рассказывая о нелегком путешествии, Даниил отмечает, как трудно "испытать и видети всех святых мест" без хорошего "вожа" и без знания языка. Сначала Даниил вынужден был давать от своего "худаго добыточка" людям, знающим те места, с тем чтобы они ему их показали. Однако вскоре ему повезло: он нашел в монастыре св. Саввы, где остановился, старого мужа, "книжна велми", который и ознакомил русского игумена со всеми достопримечательностями Иерусалима и его окрестностей.

Даниил обнаруживает большую любознательность: его интересует природа, планировка города и характер зданий Иерусалима, оросительная система у Иерихона. Ряд интересных сведений сообщает Даниил о реке Иордане, имеющей с одной стороны берега пологие, а с другой - крутые и во всем напоминающей русскую реку Сновь. Русский паломник сам "измерих и искусих" эту знаменитую реку, "перебредя" ее с одного берега на другой. Желая русским читателям ярче представить Иордан, Даниил неоднократно подчеркивает: "Всем же есть подобен Иордан к реце Сновьстей и в шире, и в глубле, и лукаво течет и быстро велми, яко же Снов река". Описывая невысокие деревья, растущие на берегу Иордана, Даниил говорит, что они напоминают нашу вербу, а кустарник-лозу, но тут же спешит уточнить: "...но несть якоже наша лоза, некако аки силяжи (кизиль) подобно есть". Очевидно, русский игумен не преминул испить иорданской воды, после чего записал: "...вода же мутна велми и сладка пити, и несть сыти пиюще воду ту святую; ни с нея болеть, ни пакости во чреве человеку".

Он описывает плодородие иерусалимских земель, где "жито добро рождается", поскольку "земля добра и многоплодна, и поле красно и ровно, и около его финици мнози стоят высоци и всякая древеса многоплодовита суть". Остров Самос богат рыбой, а Икос - скотом и людьми, отмечает Даниил.

Стремится Даниил передать своим читателям и те чувства, которые испытывает всякий христианин, подходя к Иерусалиму: это чувства "великой радости" и "слез пролития". Подробно описывает игумен путь к городским воротам мимо столпа Давидова, архитектуру и размеры храмов. Так, например, церковь Воскресения, пишет Даниил, "образом кругла, всямокачна (т. е. со всех сторон покатая) и в дле и преки (поперек) имать же сажень 30". А церковь Святая святых от Воскресения подальше, "яко дважды дострелити можеть". Эта церковь "дивно и хитро создана", украшена изнутри мозаикой и "красота ея несказанно есть; кругла образом создана; извну написано хитро и несказанно; стены ей избьены дъсками мраморными другого мрамора...". Там же, отмечает игумен, был дом Соломонов, "силно было здание его и велико велми и зело красно. Мощен был есть мраморными дъсками и есть на комарах утвержен, и воды исполнен весь дом-от был".

Большое место в "Хождении" занимают легенды, которые Даниил либо слышал во время своего путешествия, либо вычитал в письменных источниках. Он легко совмещает в своем сознании каноническое писание и апокрифы. Так, Даниил с полной убежденностью пишет о том, что вне стены церкви Воскресения за алтарем есть "пуп земли", а в 12 саженях от него находилось распятие, где стоит превышающий высоту копья камень с отверстием глубиной в локоть; в это отверстие и был вставлен крест, на котором распяли Христа. Под этим же камнем лежит голова Адама, и, когда Христа распяли, камень треснул и кровь Христа омыла голову Адама, т. е. все грехи человеческого рода. Достоверность данного "факта" Даниил торопится подкрепить чисто летописным приемом: "И есть разселина та на камени том и до днешняго дни". Приведенная Даниилом апокрифическая легенда иллюстрировала христианский догмат искупительной жертвы Христа и была закреплена древнерусской живописью.

Хотя внимание Даниила и поглощено вопросами религиозными, это не мешает ему сознавать себя полномочным представителем Русской земли в Палестине. Он с гордостью сообщает, что его, русского игумена, с честью принял король Балдуин (Иерусалим во время пребывания в нем Даниила был захвачен крестоносцами). Он молился у гроба господня за всю Русскую землю. И когда лампада, поставленная Даниилом от имени всей Русской земли, зажглась, а "фляжская" (римская) не зажглась, то он видит в этом проявление особой божьей милости и благоволения к Русской земле.

Таким образом, путешествие, предпринятое с чисто религиозной целью, своим патриотическим пафосом перекликается с летописью и другими произведениями XI-XII вв.

В Киеве интенсивная переводческая деятельность достигает своего расцвета в 30-40-е годы XI в.

Отбор произведений, подлежащих переводу, определялся потребностями верхов феодального общества. Задачи упрочения христианской морали, новой религии стояли на первом плане, и это обусловило преобладание церковной переводной литературы над светской. Однако русские переводчики не прошли мимо светской повести, которая по характеру своего идейно-художественного содержания соответствовала духу времени. Древнерусские книжники перевели с греческого языка ряд воинских, исторических и дидактических повестей, способствовавших упрочению того светского идеала, который пропагандировала оригинальная литература. Переводчики не ставили своей целью точную передачу оригинала, а стремились максимально приблизить его к запросам времени и среды. Поэтому переводимые произведения подвергались редакционной правке.

Воинские повести. "Александрия". Большой популярностью у русского читателя пользовалась повесть о жизни и подвигах прославленного полководца древности Александра Македонского - "Александрия". Она была создана, по-видимому, вскоре после смерти Александра (ум. в 323 г. до н. э.) на основании письменных источников и устных легенд о его подвигах. Повесть в древности приписывалась ученику Аристотеля - Каллисфену, однако Каллисфен умер раньше А. Македонского, поэтому эту древнюю редакцию повести стали именовать псевдокаллисфеновой. В V в. н. э. "Александрия" известна в Византии и на Западе, где она бытует в латинском переводе; на древнерусский язык "Александрия" была переведена с греческого в XI-XII вв. Этот византийский рыцарский роман воспринимался на Руси как повесть историческая, посвященная жизни и деяниям исторической личности.

Александр изображается в повести человеком необыкновенным: многомудрым, бесстрашным воином. Его отцом является не македонский царь Филипп, а изгнанный из Египта царь Нектонав, почитаемый македонянами как великий врач и волхв. К нему за помощью и обращается бесплодная жена Филиппа Олимпиада. Нектонав предсказал Олимпиаде, что она родит сына от бога Аммона. Приняв образ бога, Нектонав явился к Олимпиаде, и та зачала младенца. Когда приспело время и Олимпиада стала рожать, Нектонав начал гадать по "течению" небесных светил и не разрешал ей рожать до тех пор, пока "небеснаа течения и мирская стухия" не предсказали рождения царя "мирудръжца". О рождении Александра возвестили "громи велици и блистании млъниа, яко всему миру подвизапшся".

Своим внешним видом Александр, утверждает повесть, не походил ни на Филиппа, ни на мать Олимпиаду, ни на своего отца Нектонава. "Образубо имяше человеческий, гриву желвову, очима же грозоок, десное убо долу зряше, шюее же зекро (правый глаз смотрел вниз, левый же был голубой). Зуби же его остри, акы змиевы. Подобье же имяше лвово, скор, ясн (цветуш) бяше". Александра обучают книгам, музыке, геометрии, риторике, военному делу и философии (учителем философии был Аристотель). Когда Александру исполнилось 12 лет, он ходит вместе с отцом Филиппом на войну, проявляя свою незаурядную силу и отвагу. В пятнадцатилетнем возрасте Александр укрощает вологлавого коня "человекоядца" и затем побеждает в Нисе арканского царя Николая в состязаниях на колесницах.

Став после смерти Филиппа царем Македонии, Александр начинает войну с могущественным персидским царем Дарием. Он совершает успешный поход в Египет, где основывает город Александрию. Дарий посылает Александру грамоту с символическими дарами: мячом, плетью и ящичком с золотом: мяч - Александр еще слишком юн для ведения ратных дел, и ему надлежит играть со сверстниками в мяч; плетка-символ наказания: дерзкого юнца следует ею проучить; ящичек с золотом - намек на бедность Александра, и золото даст ему возможность расплатиться со своими воинами. Сначала Александр в гневе решает казнить посла, но затем верх берет благоразумие, и он сажает его с собою за пиршественный стол.

Александру свойственны не только воинская доблесть, мужество, отвага, которые он проявляет в войне с персидским царем Дарием, в поединке с индийским царем Пором, но и чувство сострадания, участия к страданиям и горю других людей.

Сбросив в ров Нектонава, который "исследует то, что творится на небе, не зная, что делается на земле", Александр жалеет его, узнав, что Нектонав является его настоящим отцом, и на собственных плечах приносит умершего в дом к Олимпиаде и хоронит его с честью. Встретив в Вавилоне закованных в цепи греческих пленников, Александр проливает слезы, проявляет великодушие к побежденным.

Интересно раскрывается характер героя во взаимоотношении его с сатрапами Дария. Желая заслужить благосклонность Александра, сатрапы смертельно ранят своего господина. Александр же велит казнить неверных слуг Дария. Умирающего Дария Александр прикрывает своим плащом и, прослезившись, говорит: "Встани, царю, Дарий, и в своей земли царствуй и над своим владыка буди, прими венец свой, перскому множеству царствуй, а имей свое величество".

Александр не только жаждет воинской славы и подвигов, но и стремится увидеть чужие земли. Ряд своих походов-путешествий он предпринимает только из-за своей любознательности. В письмах к Олимпиаде, Аристотелю он описывает необычных людей - великанов, поросших шерстью, "человекоядцев", обитающих в болотах, и другие диковинные вещи.

Удовлетворяя свою любознательность, Александр совершает свой мирный поход в страну "рахманов" - нагомудрецов.

"Просите у мене, что хощете, - гордо заявляет Александр рахманам,- и дам вам". И воспиша ecu, глаголюще: "Дай нам бесъмерьтие". Однако этого сделать Александр не в силах, ибо сам смертен. "Они же реша ему: "Почто ты, смъртен сы, толико ся бореши, да все возмеши? Где же то хощеши понести? Не пакы ли то инем оставиши?"

В этом диалоге ярко выражена философская мысль о суетности человеческой жизни. Правда, Александр заявляет рахманам, что человеческая судьба "строится вышним промыслом", у каждого человека свой нрав, а если бы был нрав единый, то по морю бы не плавали, землю не возделывали, детей не рожали.

Характерно, что в повести постоянно подчеркивается превосходство эллинской (греческой) культуры над культурами варварских народов.

Образ Александра подвергается в повести христианизации: прибыв в Иерусалим, он склоняется перед патриархом и признает единого и невидимого бога; в Лусовом пристанище герой пытается проникнуть на небеса, но, услышав глас запрета, отказывается от исполнения своей дерзостной мысли.

"Александрия" состоит из ряда интересных эпизодов, описывающих различные события: воинские подвиги героя (они даются в соответствии со стилистическими традициями воинской повести), посещение им различных народов и стран. Однако все изложение материала подчинено религиозно-моралистической задаче - показать тщету и суетность земной жизни. Так, умирающий Дарий говорит Александру, чтобы он не обольщался радостью победы и счастья. О суетности жизни говорят Александру и "рахманы".

В "Александрии" объединяются жанры воинской повести и хождения. Кроме того, отличительную особенность ее стиля составляют письма, которым обмениваются между собой Александр, Дарий, Олимпиада, Роксана, Пор, Кондакия.

Описание далеких стран, исполненных чудес, образ мужественного героя-воина привлекали к повести внимание читателя, делали ее необычайно популярной. Уже в XIII столетии у нас возникает новая редакция повести, дополненная описанием чудес и более пространными моралистическими рассуждениями. В XV в. появляется сербская редакция "Александрии", отличающаяся от предшествующих риторичностью стиля и значительным усилением христианского морализма. Так, приспосабливаясь к запросам времени, "Александрия" в русском переводе все дальше отходила от своего оригинала.

"Девгениево деяние". Образ мужественного воина-христианина, защитника границ своего государства стоит в центре переводной повести "Девгениево деяние". Повесть дошла до нас в трех списках XVIII в., но перевод ее на русский язык был осуществлен, по-видимому, непосредственно с греческого в XI-XII вв.

Перевод является свободной переработкой греческой поэмы X в. о подвигах Василия Дигениса, который в нашей повести превратился в прекрасного Девгения. При переводе утратились многие черты византийской истории, существенным изменениям подверглось изображение любви героя. В русском переложении любовный византийский роман превратился в героическую воинскую повесть о борьбе христиан с "погаными". При этом русский переводчик значительное внимание уделил сказочным элементам.

"Девгениево деяние" состоит из двух повестей. Первая рассказывает о родителях Девгения: отец его - аравийский царь Амир, а мать - гречанка, похищенная Амиром, но вырученная своими братьями; она выходит замуж за Амира после того, как тот принимает христианство. Вторая повесть посвящена описанию подвигов Девгения, т. е. "двоюродного",- рожденного от сарацина и гречанки.

Девгений изображается прекрасным юношей: "...лице же его яко снег, а румяно яко маков цвет, власы же его яко злато, очи же его вельми великий яко чашы, пристрашно зрети на него".

В гиперболическом, былинном плане подчеркивается мужество, сила и храбрость юного Девгения. Присутствует в повести и характерный для фольклора мотив змееборчества: Девгений побеждает четырехглавого змея. Подобно русскому богатырю Илье Муромцу, Девгению смерть в бою не писана: он бесстрашно устремляется против врагов, убивая их сразу по тысяче, перескакивая реки, смело вступает в единоборство и побеждает царя Филипапу и его дочь-богатыршу Максимилиану, которые хотели "уловить" прекрасного Девгения, "яко зайца в тенета". Подобно героям русской сказки, Девгений добывает себе невесту - прекрасную Стратиговну, побеждая ее отца и братьев.

Вместе с тем Девгений - благочестивый христианский герой: все свои победы он одерживает благодаря упованию на силу Божию.

Стиль повести представляет собой сложное переплетение элементов устной народной поэзии и книжной стилистики. Героический образ Девгения, его необычайные подвиги привлекали внимание читателей, тем более что в сознании народном ее герой сближался с образами былин.

"История Иудейской войны" Иосифа Флавия. В XI-XII вв. была переведена на древнерусский язык "История Иудейской войны" еврейского историка Иосифа Флавия под названием "Повесть о разорении Иерусалима". Эта повесть охватывала события с 167 г. до н. э. до 72 г. н. э.

Центральное место в повести занимает полное драматизма описание борьбы восставшего еврейского народа против римских легионов (особенно ярки картины осады Иотопаты и Иерусалима).

Как установлено исследователями, древнерусские переводчики довольно свободно обращались с греческим оригиналом и прибегали к сокращенному его пересказу, а иногда вносили дополнения. К таким дополнениям относятся вставки об Иисусе Христе и Иоанне Крестителе, резкие выпады против римлян и отрицательная характеристика Ирода Великого.

В повести при описании сражений широко используются стилистические формулы воинских повестей, отсутствовавшие в греческом подлиннике и находящие соответствие в оригинальной древнерусской литературе, в том числе в "Слове о полку Игореве". Например, "...и стрелы на ня летаху, яко дождь" (ср. в "Слове о полку Игореве": "...ити дождю стрелами...") или "...бысть видети лом копийный и скрежетание мечное и щиты искепани и мужи носими, и землю напоиша кровью".

Читателя повесть привлекала красочностью описаний военных событий.

Дидактические повести. "Повесть об Акире Премудром". Средством пропаганды новой христианской морали служили дидактические переводные повести.

"Повесть об Акире Премудром" была переведена на русский язык с сирийского оригинала. Древнерусского книжника привлек в повести образ идеального советника царя, мудрого и добродетельного Акира. Деятельность Акира подчинена заботам о благе государства, и в этом отношении она могла служить примером для думцов княжеских в Киеве. Нравоучительная часть повести представляла собой сборник притч, завершающихся афоризмами.

В русском переводе повесть была приспособлена к привычным формам христианской нравоучительной литературы. В ней отразились и некоторые чисто русские черты. Так, Акир учит своего племянника русской грамоте, иногда место царя занимает князь, а в новгородской редакции повести фараон собирает вече и правит страной с помощью посадников.

Нравоучительные притчи и афоризмы повести постепенно приобретали самостоятельное значение и включались в сборник "Пчела", становясь пословицами.

"Повесть о Варлааме и Иосифе". Эта повесть прославляла победу христианства над язычеством. Она как бы напоминала о недавних событиях, связанных с крещением Руси. Повесть представляла собой перевод с греческого христианизированного жизнеописания Будды.

Герой повести - сын индийского царя Авенира Иосаф. Не желая допустить, чтобы сын стал христианином, Авенир пытается искусственно оградить его от всех жизненных невзгод. Однако это сделать царю не удается. Юноша встречает слепого и прокаженного, а затем дряхлого старика и узнает, что каждого человека подстерегают болезни, неизбежная старость и смерть. Это заставляет Иосафа задуматься над смыслом скоропреходящей человеческой жизни и ставит перед ним вопрос о жизни иной. Разрешить этот вопрос помогает Иосафу отшельник Варлаам. Испытав разум царевича с помощью притч, Варлаам крестит его. Авенир приходит в ярость. Все его попытки отвратить сына от христианства тщетны. Иосафа не может переубедить языческий мудрец, на него не действуют чары волшебника, юношу не прельщают ни соблазны женских прелестей, ни соблазны власти. Иосаф удаляется в пустыню, где после двухлетних скитаний находит Варлаама и поселяется с ним в пещере. Здесь он превосходит своими аскетическими подвигами своего учителя. Найденные затем в пустыне нетленные тела Варлаама и Иосафа торжественно переносят в столицу Индии.

В XV в. повесть превратилась в типичное житие христианского подвижника. Она содержала большое количество нравоучительных притч, которые Варлаам рассказывал своему ученику Иосафу, убеждая его в истинности христианского вероучения.

Таким образом, произведения переводной литературы были тесно связаны с жанрами оригинальной литературы, в первую очередь с исторической воинской повестью, поучением и житием. Переводы не были точным воспроизведением оригинала, а являлись относительно свободным его переложением. В связи с этим в переводные повести широко проникали стилистические элементы как народной поэзии, так и оригинальной письменности; переводные повести способствовали обогащению и развитию оригинальной литературы.

Опираясь на опыт византийской и древнеболгарской литературы, с одной стороны, устное народное творчество - с другой, в XI - первой трети XII в. древнерусские писатели создают оригинальные высокохудожественные произведения эпидейкгического красноречия, исторического повествования, агиографической литературы, светского поучения, соединенного с автобиографией, и путешествия.

Всем оригинальным произведениям древнерусской литературы этого периода присущи патриотический пафос, публицистичность, историзм и дидактизм. В XI - первой трети XII в. были заложены основы дальнейшего развития литературы, которая с распадом "лоскутной империи Рюриковичей" на ряд самостоятельных феодальных полугосударств приобретает областной характер.

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1. Каковы основные положения гипотезы А. А. Шахматова о происхождении "Повести временных лет"?

2. Какие уточнения и поправки в гипотезу А. А. Шахматова внесены Д. С. Лихачевым? Какова гипотеза Б. А. Рыбакова?

3. Каковы основные идеи и каков жанровый состав "Повести временных лет"?

4. В чем и как проявляется связь летописных сказаний с фольклором?

5. Формирование жанра и стиля воинской повести, характеристика исторической повести об ослеплении Василька Теребовльского.

6. Своеобразие стиля "Повести временных лет".

7. Каково историческое и художественное значение "Повести временных лет"?

8. Каковы идейно-художественные особенности "Слова о законе и благодати" Илариона?

9. Перечислите основные идеи "Поучения" Владимира Мономаха. Каковы особенности его жанра и стиля?

10. Какова главная идея анонимного "Сказания о Борисе и Глебе" и каковы художественные средства ее выражения? В чем основные отличия "Сказания о Борисе и Глебе" от "Чтения..." Нестора?

11. Как Нестор изображает своего центрального героя в "Житии Феодосия Печерского"?

12. Каков основной пафос "Хождения в Святую землю" игумена Даниила? На каких сторонах жизни Палестины сосредоточивает внимание путешественник?

13. Каковы особенности древнерусской переводной литературы XI-XII вв.: ее основные темы?

“Моление”, как и многие другие произведения древнерусской литературы, лишено повествования о событиях. Весь текст – это обращение Даниила Заточника к князю, прошение его о милости.

Главное, на что предполагает опираться в жизни Даниил, – это собственный ум. “Одежда у меня скудная, а разума много”. Даниил просит князя избавить его от нищеты и горя, защитить “страхом грозы твоей”. Автор противопоставляет ум и богатство, указывая в основном на богатых вельмож и бояр.

С одной стороны, многое в тексте восходит к народным шуткам, прибауткам, пословицам. С другой стороны, Даниил часто ссылается на Священное писание, цитирует его. Рассуждая о своей жизни, Даниил как бы проигрывает отдельные ситуации: что можно сделать, чтобы избавиться от нужды, а не украсть ли мне, а не пойти ли в монастырь, а не жениться ли по расчету на богатой невесте. Ни один из путей не годится для Даниила, над всем он смеется. Наиболее выразительно рассуждение о том, почему не надо жениться. Здесь автор следует средневековой традиции описания “злых жен” (поскольку женщина изначально являла собой “сосуд греха”, то образ “злой жены” был очень популярен в древнерусской книжности). “Жена злообразная подобна ссадине: здесь свербит, здесь болит”. Заканчивает Даниил свое “Моление” самоуничижительной формулой, которая в контексте всего произведения приобретает и реальный смысл: “Может, скажешь, князь: солгал, как пес, так ведь доброго пса князья и бояре любят”.

(Пока оценок нет)

Сочинения по темам:

“Моление” . как и многие другие произведения древнерусской литературы, лишено повествования о событиях. Весь текст – это обращение Даниила Заточника...
Действие произведения разворачивается предположительно в 1458 году. Афанасий Никитин, купец, пускается в плавание из Твери, в которой он родился и...
Хотела святая Богородица помолиться Богу, чтобы архангел Михаил поведал ей о муке небесной и земной. Тогда с небес сошел Михаил...
Действие происходит в наши дни в большом городе. Комната в стиле пятидесятых годов. Вечерний чай. В кресле бабка Валентины, рядом...

У истоков древнерусской литературы путешествий стоял памятник, созданный игуменом Даниилом. В начале XII в. он посетил Палестину и описал свое путешествие в сочинении "Житие и хождение Даниила, Русской земли игумена" . Сведений о личности и судьбе автора мало, что рождает в науке споры о том, кем был Даниил, когда и с какой целью совершил путешествие. Возможно, Даниил был постриженником Киево-Печерской обители, игуменом одного из черниговских монастырей. В составе небольшой группы русских паломников он был отправлен на христианский Восток с какой-то дипломатической или церковной миссией. Об этом свидетельствуют знаки уважения к нему, явно не рядовому паломнику, со стороны иерусалимского короля Балду и на. Вопрос о том, кем Даниил был до принятия монашества, среди исследователей не имеет однозначного решения. Например, В. В. Данилов склонен видеть в нем вотчинника-земледельца, а Б. А. Рыбаков – человека, причастного к военному делу, судя по профессиональным описаниям увиденных им фортификационных сооружений. Долгое время ученые относили путешествие Даниила в Святую землю, длившееся более двух лет, к 1113–1115 гг.; затем, основываясь на анализе исторических реалий, – к 1106–1108 гг. Однако, согласно последним разысканиям, оно могло состояться еще раньше – с 1104 г. по 1106 или 1107 г.

В путь паломник отправился "понужен мыслию своею и нетрьпѣнием", "похотѣхъ видѣти святый град Иерусалимъ и Землю обѣтованную". Описание путешествия Даниил начинает с Константинополя, ничего не сообщая о маршруте из Руси до Царьграда. Видимо, этот путь паломнику представлялся хорошо известным или не заслуживающим описания. Из Константинополя по Средиземному морю Даниил добрался до Иоппии в Палестине, а оттуда с группой паломников "по суху" отправился в Иерусалим. Поселившись в "метохе" (подворье) монастыря Святого Саввы, он совершал поездки по стране, посещая места, связанные с событиями библейской истории. Так как "сего пути нелзѣ въскорѣ створити", в Палестине русский паломник провел 16 месяцев.

Путешествие Даниила проходило с большим риском для жизни: путь от Иоппии до Иерусалима, по его словам, был "тяжекъ и страшенъ зѣло", поскольку на горных дорогах паломников подстерегали "разбойники- сарацины". Столь же опасным было путешествие от Иерихона к Иордану: "путь тяжекъ велми. Ту мнози человѣци задыхаються отъ зноя и исчезаютъ, от жажи водныя умираютъ". Передвигаться по Палестине русскому паломнику приходилось в условиях военного времени, крестовых походов и племенной вражды кочевников. Несмотря на трудности, Даниилу удалось несколько раз побывать на Иордане и Мертвом море, посетить лавру Святого Саввы, Вифлеем и Хеврон, совершить с отрядом крестоносцев большое путешествие в Галилею, где он увидел Тивериадское озеро, осмотрел Фавор, Назарет, Кану Галилейскую. Затем Даниил через Кесарию и Самарию вернулся в Иерусалим.

Главная задача русского паломника – не только "поклониться Гробу Господню", но описать "желанную ту землю и места святаа", где Христос "претерпе страсти нас ради грешных". Подходя к Иерусалиму, он испытывает чувство великой радости до "слез пролития". С благоговением Даниил описывает священные для христиан места, при этом предметы материального мира обретают непреходящую духовную ценность, окружаются ореолом чудесного, связанного с библейскими преданиями. Вот место, откуда был вознесен на небо в огненной колеснице пророк Илия; здесь расположена пещера, в которой постившегося Иисуса пытался искусить дьявол, а там находится скамья, где лежало тело Христа, снятое с креста.

"Хождение" Даниила – органический сплав реального и легендарного, канонического и запрещенного официальной церковью. Русский паломник, воскрешая в памяти, а затем излагая на бумаг е события Священной истории, не раз обращался к апокрифическим сказаниям. Он обстоятельно поведал о том, что внутри церкви Воскресения за алтарем находится "пуп земли", а рядом камень, на котором был крест, где распяли Христа, а под камнем – голова Адама. Когда Христа распяли, камень треснул и кровь Спасителя "сниде... на главу Адамову и омы вся грѣхы рода человѣча".

Даниил был хорошо подготовлен к хождению, ибо знал из Священного Писания историю тех мест, по которым пролегал путь русских паломников. Его произведение пронизано пафосом радостного узнавания известного по книгам и, возможно, по рассказам тех, кто совершил хождение до него. Однако собственных знаний и личного опыта паломнику недоставало, он признавал, что "невозможно бо без вожа добра и безь языка испытати и видѣти всѣхъ святыхъ мѣстъ", и, путешествуя по Палестине, не жалел "худого своего добыточка" на оплату проводников и "гидов". Осведомленность, которую проявил автор "Хождения" в описании достопамятных мест христианского Востока, можно объяснить тем, что в пути его опекал монах из монастыря Святого Саввы, "свят, и стар деньми, и книжен ведьм и".

Большое внимание в "Хождении" уделено природе Палестины, экзотическому для русского человека миру. В отдельных очерках пейзажные зарисовки занимают от трети до половины объема. Даниила поражает разнообразие южной природы, которая то "добра и многоплодна", то сурова к людям. Хотя вокруг Иерусалима гористая и безводная местность, по словам паломника, па камнях и без дождя "родиться пшеница и ячмень изрядно: едину бо кадь всѣявъ и взяти 90 кадей, а другоици 100". Природному феномену Даниил дает типично средневековое истолкование – Бог благословил эту землю. "Райскими" представляются Даниилу окрестности горы Хеврон, где земля "пшеницею, и вином, и маслом, и всяким овощом обидна есть зѣло, и скотом умножена есть". На фоне богатства растительного и животного мира Палестины контрастно выглядит описание Мертвого моря, безжизненного и убивающего все живое. Действительно, вода в Мертвом море до такой степени насыщена солями, что рыбы и ракообразные в ней не живут, а дно содержит залежи асфальтовых пород, которые нередко всплывают на поверхность, – все это служит Даниилу реальным комментарием к библейской истории о гибели городов Содома и Гоморры. Религиозно-символический пейзаж в "Хождении" призван напомнить читателю о гневе Всевышнего, неизбежности Страшного Суда и "вечной муке", которая ждет грешников в аду.

Пейзажные зарисовки в произведении могут иметь и вполне реальный характер, например, в тех случаях, когда Даниил рассказывает об условиях путешествия. По его словам, путь от Иерусалима к Иерихону был "тяжек велми и страшенъ", так как лежал через высокие горы и глубокие ущелья. От Иерихона до Иордана караван паломников шел по песчаной равнине, однако путь был тоже "тяжекъ велми": "Ту бо море Седомское близь от пути того: изходит духъ зноенъ смердящь, зноит и попаляеть всю землю ту". Природа может выступать как часть архитектурного пейзажа. Например, Даниил отмечает, что кельи в лавре Святого Саввы лепятся высоко на скалах, "яко звѣзды на небеси утвержены", и что рядом нет ни "рѣки, ни потока, ни кладязя", только монастырский колодец, в котором вода "сладка и студена зѣло", а в окрестных горах, где много пещер, водятся барсы и дикие ослы.

Практицизм и наблюдательность Даниила сказываются в том, что он берет на заметку, чем богата та или иная местность. Русский путешественник отмечает, что остров Самос славится рыбой, Хиос – смолой и вином, Патмос – скотом. Остров Родос, по словам Даниила, знаменит тем, что здесь "был Олегъ князь русскый 2 лѣтѣ и 2 зимѣ". Это единственное, а потому имеющее большую ценность историческое свидетельство о пребывании черниговского князя Олега Святославича, скорее всего, в качестве почетного пленника на греческом острове Родос. Лаврентьевская летопись лишь сообщает о его ссылке половцами "за море Царюграду" в 1079 г., а через четыре года – о возвращении "из грек" в Тмутаракань. Практический склад ума, хозяйственная сметка Даниила приводят к тому, что даже героев христианской мифологии он изображает в бытовой обстановке, в повседневной работе: пророк Елисей опресняет воду, Богородица занимается ткачеством, Христос с апостолами ловит рыбу в Тивериадском озере. При этом Даниил не забывает описать рыбу, которую любил есть Иисус, – сладкая на вкус, она видом напоминает карпа, – и упомянуть, что паломники пробовали ее "многажды". Мелочи быта "заземляют" высокие образы библейской истории, делают их ближе к читателю.

Поразительна разносторонность интересов русского путешественника. Кроме религиозных раритетов, он описывает оросительную систему у Иерихона, рассказывает о добыче фимиама, древесной ароматической смолы, на острове Кипр, отмечает особую планировку Иерусалима, построенного в форме четырехконечного креста. Обстоятельны выполненные им описания архитектурных сооружений: мраморных колонн, расписанных сводов, мозаичных полов палестинских храмов. Краткие зарисовки полны "зримых" деталей, помогающих читателю представить то, что видел Даниил "очима своима грешныма".

Один из самых подробных искусствоведческих очерков посвящен церкви Воскресения Господня в Иерусалиме. В описании Даниил отмечает круглую форму храма, который в длину и в ширину "равно имеет 30 сажень", приводит сведения о количестве столпов и дверей, рассказывает о расположении и тематике мозаичных изображений. Особенно ему запомнилась композиция над хорами: "...исписани суть пророци святии мусиею, яко живи стоять". Даниил обращает внимание на необычное завершение церкви: камень нс до конца сведен, но расперт каркасом из тесаного дерева, так что она без верха, ничем нс покрытая стоит. Поразила паломника и церковь Святая Святых, которая "дивно и хитро создана", а "красота ея неоказания есть". Она расписана снаружи, вымощена мраморными плитами; ее двери окованы позолоченной медью, а купол изнутри покрыт мозаикой.

Даниил знакомит читателя с историей церкви Святая Святых. Он отмечает, что древний иерусалимский храм, бывший на этом месте, разрушен, а новый возведен "старейшиной сарацинским по имени Амор". Мечеть, построенная в VII в. халифом Омаром I, позднее была обращена крестоносцами в церковь. Описывая тот или иной памятник, паломник обязательно указывает на его внешний вид, степень сохранности, устройство, размеры, материал, расстояние, на котором он находится от другой почитаемой христианами святыни.

Стремясь к предельной конкретности изображаемого, Даниил измеряет расстояния длиною то перелета стрелы, то броска камня: "А отъ Въскресениа Христова до Святаа Святыхъ есть вдалѣе яко дважди дострѣлити можеть". Незнакомые русскому читателю объекты природного мира автор "Хождения" обязательно дает в сопоставлении с родным и знакомым, мысленно преодолевая большие расстояния и не теряя на чужбине своей духовной связи с Русской землей. Так, например, описывая граб ("зигию"), Даниил отмечает, что "яко олха образом древо то"; кипарис напоминает ему ветвями сосну, а стволом липу. Реку Иордан он сравнивает с русской Сновью на Черниговщине. Обе имеют быстрое течение и извилистое русло; вода в них мутная, но приятная на вкус, полезная для здоровья: "ни с нея болѣть, ни пакости во чревѣ человѣку". Чтобы читатель поверил в правдивость рассказа, паломник пишет, что сам "измѣрих и искусих", "перебредя" реку с одного берега на другой. Сравнение – излюбленный прием автора "Хождения", так как позволяет создать точный до мельчайших деталей, запоминающийся образ описываемого предмета. С этой целью Даниил указывает, что Распятие Господне "выше копья", а камень, на который оно было водружено, "круглый, вроде маленькой горки".

Другой прием, часто используемый Даниилом, – описание путем "нанизывания" предметов, объем которых постепенно уменьшается, что напоминает русскую матрешку или сказочный прием, когда герою, чтобы лишить злодея жизни, необходимо было найти дуб, а на нем сундук, в сундуке утку, в ней яйцо, а в яйце иголку. Подобно этому, Даниил, описывая остров Кипр, фокусировал внимание на высокой горе, где святая Елена поставила крест для изгнания бесов и исцеления недужных, вложив в него "гвоздь Христов". Описание строилось по принципу "от большого к малому" (остров – гора – крест – гвоздь), при этом "малое" – самое существенное для Даниила, так как связано с сакральным миром.

Для стиля произведения характерен лаконизм, даже скупость языковых средств. Даниил избегает слов с абстрактным значением, предпочитая лексику конкретно-бытового характера. Эпитетика "Хождения" отличается традиционностью, повторами одних и тех же определений ("красна", "дивна", "благословенна"). Эпитеты обычно носят описательный или оценочный характер: "добрые" – это земли или проводники; "великая" – это река или милость. Язык "Хождения" близок к разговорному, по-народному выразителен и образен, часто за счет тавтологических оборотов ("много множество", "запечатаны печатаю"). Среди синтаксических конструкций преобладают простые и сложносочиненные предложения, реже встречаются сложноподчиненные предложения с придаточным определительным.

Особый ритм повествованию придает господствующая в нем перечислительная интонация: "И на той же горѣ Елеоньстѣй есть пещера глубока... и в той пещерѣ и гроб святыя Пелагии блудници. И ту есть столпникъ близь, муж духовенъ велми".

В простоте речи игумена Даниила нельзя видеть проявление "скудоумия" и "бесталанности" древнерусского автора. В своей работе он сознательно руководствовался принципом "писать не хитро, но просто", ориентируясь на большую аудиторию читателей – "верных людей", которым чтение заменило бы путешествие по святым местам. В сочинении игумена Даниила есть своя поэзия; по определению Н. И. Прокофьева, это "поэзия простоты и ясности".

Несмотря на свою фактографичность, повествование в "Хождении" не лишено внутренней экспрессии, особенно в передаче эпизодов, связанных с распятием Христа. Даниил указывал на место близ Голгофы, куда "притече скоро святая Богородица. Тщаше бо ся, текущи вслѣд Христа, и глаголаше, в болѣзни сердца своего слезящи: “Камо идеши, чадо мое? Что ради течение се скорое твориши? <...> Не молча отъиди мене, рожшаа тя, дажь ми слово, рабѣ своей”". Слова церковного песнопения, исполняемого в пятницу Страстной недели, он вкладывает в уста Богородицы, "оживляя" сцену последней встречи матери и сына. Глубину материнского горя Даниил передает, насыщая текст словами, обозначающими эмоциональное действие: "...и узрѣ с горы тоя сына своего распинаема на крестѣ, и видѣвши, ужасеся, и согнуся, и сѣде, печалию и рыданиемъ одръжима бѣаше". В экспрессивно-эмоциональном ключе выполнена кульминационная сцена "Хождения" – описание пасхальной службы в церкви Воскресения Христова, когда собирается "людий бе-щисла много множьство", от их криков "Господи, помилуй!" все вокруг гудит и слезы льются ручьями. Даже человек с каменным сердцем, по свидетельству Даниила, не может оставаться равнодушным и плачет, обращая взор внутрь себя и вспоминая свои прегрешения. Таким образом, простота стиля "Хождения" Даниила не исключает его подвижности и разнообразия; использования и живой разговорной, и риторически возвышенной речи, насыщенной церковнославянизмами в рассказе о событиях Священной истории.

Повествование от первого лица придает "Хождению" характер непосредственности и задушевности. Постоянные ссылки автора на свой личный опыт в изучении христианских святынь, когда он считает количество столпов и дверей в храмах, измеряет Гроб Господень, пробует воду из Иордана и рыбу из Тивериадского озера, документируют рассказ паломника, как отсылки к Библии и устным свидетельствам "вожей добрых". Даниил готов вступить в полемику с другими странниками, которые говорят неправду, например, о "свѣтѣ небеснѣм: како сходит ко Гробу Господню". По мнению Даниила, это не голубь и не молния, ибо "невидимо сходит с небеси" и зажигает лампады. Небесный свет в его описании не похож на земной: пламя его красно, как киноварь, и несказанно светится.

Игумен Даниил ощущал себя посланцем Руси и выражал заботу о родине в характерной для священнослужителя форме – возжигая лампады в храмах от всей Русской земли, а не от отдельного монастыря или княжества; молясь "за князь русскых, и княгинь, и дѣтей ихъ, епископъ, игуменъ, и боляръ, и дѣтей... духовных, и всѣх христианъ". Он полон гордости за родину, когда во время торжественного пасхального богослужения король Балдуин с почетом проводит русскую делегацию через толпу паломников. Даниил с удовлетворением отмечает, что свои свечи русские зажигают непосредственно от свечи короля, а от их огня и все остальные. В том, что лампада, поставленная Даниилом на Гроб Господень от Русской земли, зажглась, как и греческие лампады, а "фряжская" нет, он видит символический знак - особую милость Бога к православному миру, к которому паломник принадлежал. В храме Святого Саввы Даниил оставил поминание за всех русских князей, которых он перечислил, как отмстил историк В. Л. Янин, в строго иерархическом порядке, следуя системе старшинства, разработанной как средство против усобиц по инициативе Владимира Мономаха на княжеских съездах конца XI – начала XII в. Тем самым Даниил ратовал за устойчивость политического устройства Русского государства.

Хотя паломник в соответствии с литературной традицией самоуничижения пишет, что путешествовал по святым местам "во всякой лѣности и слабости и во пьянствѣ, и вся неподобная дѣла творя", текст "Хождения" свидетельствует об обратном – о незаурядности ума и развитом эстетическом вкусе автора. Даниил – сын своего времени, и потому его "Хождение" отражает уровень осознания ценности человеческой личности, характерный для раннего Средневековья. Даниил упомянул имена паломников своей "дружины" и указал, откуда они родом (судя по именам, это киевляне и новгородцы – Здеслав Иванкович, Горослав Михалкович, "Кашкича два"; люди светские). Однако развернутую характеристику он дал только королю Балдуину. В его изображении католик и крестоносец, иерусалимский король Балдуин (Балдвин) предстает как идеальный правитель, воин и дипломат, "мужь благодѣтенъ и смѣрен велми и не гордить ни мала". Он разрешил Даниилу осмотреть оборонительные сооружения Иерусалима и городскую цитадель – башню Давида, которую усиленно охраняли и внутрь никого не пускали.

Утверждая христианство как передовую идеологию эпохи, Даниил в заключительной части "Хождения" сформулировал главный "урок", который читатель должен получить, прочитав книгу: "Поистине вера равна добрым делам". Даниил – убежденный сторонник православия, однако это не мешает ему давать объективную оценку людям других вероисповеданий. Характерной приметой духовного облика игумена Даниила является веротерпимость. Путешествуя по Палестине, он отмечал, что мусульмане разрушают христианские святыни, но эти действия воспринимал как обычные в условиях войны: в библейские времена древний Иерусалим был разрушен царем Навуходоносором, а ныне монастыри Святого Евфимия и Святого Феоктиста разорены "сарацинами". Арабы в изображении Даниила – нс только люди, творящие зло, нападающие на караваны паломников и подвергающие их грабежу. Это и радушные хозяева, оберегающие гостя, и неутомимые труженики – земледельцы и скотоводы, виноградари и зодчие; гордый и свободолюбивый народ, не покорившийся завоевателям-крестоносцам.

В своей жизни Даниил руководствовался евангельской притчей о ленивом рабе, которую не случайно привел во вступлении к "Хождению": раб скрыл талант (денежная единица у древних евреев) господина своего и не получил прибыли. Деятельная натура игумена Даниила проявилась в том, что он сумел осуществить мечту и пройти путем Христа, а в назидание потомкам оставить описание хождения по святым местам.

Произведение игумена Даниила ценно как обстоятельный путеводитель для русских паломников, как источник исторических и археологических сведений о Палестине и Иерусалиме начала XII в. Оно дает представление о знании русскими христианами Священной истории, их литературных вкусах и способностях. Точность и обстоятельность выделяют "Хождение" игумена Даниила среди принадлежащих той же эпохе описаний Святой земли (Зевульф, Иоанн Вирцбургский, Фока). "Хождение" имело не только познавательное, но и большое воспитательное значение, формируя нравственные понятия древнерусского человека. Адресуя путевые записки современникам и потомкам, Даниил стремился, чтобы они "укрепились в вере", "потянулись душой и мыслью" к святым местам и приняли "равную мзду от Бога" с теми, кому удалось совершить паломничество.

Произведение игумена Даниила выдержало испытание временем. Оно дошло до нас в многочисленных списках (более 150), самые ранние из которых восходят ко второй половине XV в. "Хождение" Даниила заложило основы для формирования путевой литературы Древней Руси, и не случайно на него ссылаются и используют как источник все последующие поколения русских писателей-паломников.