Почему православие - истинная вера. Почему именно Православие – истинная вера

ПОЧЕМУ ПРАВОСЛАВИЕ ЕСТЬ ИСТИННАЯ ВЕРА

МИФ О «БРАТСТВЕ РЕЛИГИЙ»

В современном обществе очень популярна следующая идея: каждая религия открывает лишь часть истины, все религии в чем-то верны и все ведут к Одному и Тому же Богу, Который разным народам в разное время открывался по-разному. Попытаемся поразмышлять над этими утверждениями.

В основе религий лежат откровения. Православное богословие выделяет три вида откровений. Общее Откровение, которое дается через особых, Богом избранных людей - пророков и апостолов. Это Откровение выражено

Православной Церковью в Священном Писании и Священном Предании. Индивидуальное откровение, которое дается лично человеку с целью его назидания. Естественное откровение, т. е. те представления о Боге, человеке и бытии в целом, к которым можно прийти на основании изучения самого себя и окружающего мира. Многие исследователи религий отмечают сходство разных религий. Действительно, естественное и индивидуальное откровение доступно каждому.

Любая нехристианская религиозная система - это ошибочная система, содержащая некоторые истины. Попытаемся обосновать данную позицию.

В чем уникальность христианства? В Личности Иисуса Христа. Все другие мировые религии - это, по своей сути, попытки человека своими силами взойти на небо. Кем были основатели остальных мировых религий? Людьми, достигшими некоего духовного развития. Христианство - это единственная в мире религия, основанная Самим Богом. Проблема других религий заключается в том, что тайна Богово-площения Иисуса Христа ими не осознана. Для мусульман Иисус Христос - пророк, для последователей New Age (Нью Эйдж) - человек, ставший Христом, для буддистов - бодхисат-тва, но истинного представления об Иисусе Христе ни одна религия, кроме самого христианства, так и не познала. Во Христе человек воссоединился с Богом, этот факт уникален и ни в одной мировой религии не повторен. Рационального объяснения события Богово-площения не существует, это вопрос веры. Но не затронуть эту тему в рамках рассматриваемого нами вопроса было бы нельзя. Теперь перейдем к дальнейшему сравнению христианства с другими религиями.

Прежде всего, в отличие от большинства мировых религиозных систем, и уж тем более от сект, христианство исторично, а не мифологично. В литературе первого и второго веков существует немало независимых исторических свидетельств о Христе и жизни первых христиан.

Христианство провозглашает самые высокие нравственные эталоны жизни, с которыми не может сравниться ни одна мировая религия. Именно христианство провозгласило, что «Бог есть любовь» (1 Ин. 4, 16). Любить же может только личность: Бог христиан Личен. В христианстве нравственные законы абсолютны, в отличие от всех пантеистических систем, где добро и зло одинаково иллюзорны. Но если не существует четкого разграничения добра и зла, то само понятие нравственности отменяется, оно просто исчезает. Индуизм и все оккультные течения и секты, основанные на пантеизме, по своей сути аморальны, что следует из их учения, при условии его непредвзятого исследования. Именно христианство провозгласило принцип свободы личности, которым так гордится Запад: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему» (Быт. 1,26). Мы уважаем свободу личности, потому что это дар Бога, язычество же, основанное на пантеизме, уничтожает свободу, ведь система пантеизма гласит, что Бог растворен в каждом, личность - это ограничение, «маска», скрывающая Бога. Это значит, что надо уничтожить личность, а значит, и свободу личности. Именно христианство заложило идею свободы от рабства, с которым языческое мировоззрение спокойно мирилось, считая его естественным. Христианство провозгласило ценность каждого человека и основным законом выдвинуло милосердие: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут» (Мф. 5, 7). Современное общество так гордится своими социальными достижениями, благотворительностью, но ведь они уходят своими корнями в христианское вероучение о любви к ближним. Если, например, следовать закону кармы, который многие наши сограждане считают прогрессивным по сравнению с «отсталым и архаичным» христианством, то из него следуют вывод о том, что все страдания являются следствием прошлых деяний человека, поэтому, помогая человеку, мы тем самым усугубляем его карму. Таким образом, с точки зрения учения о законе кармы, милосерднее было бы не спасать человека от страданий, а позволить ему мучиться, чтобы он быстрее «изжил» свою неблагоприятную карму.

Сторонники идеи существования «многих путей», ведущих к Богу, могут сказать, что полнотой истины не обладает ни одна религия. С этим утверждением можно было бы частично согласиться, но даже если мы не можем признать, что знаем о Боге абсолютно все, мы не можем сказать, что мы вообще не знаем о Нем ничего, соответствующего истине. А если это так, то на основании имеющихся знаний мы можем делать уже некоторые заключения об истинности других религий.

В логике есть закон исключенного третьего, суть которого сводится к тому, что два взаимоисключающих утверждения не могут быть одновременно истинными. Быть одновременно истинными эти два утверждения не могут. Сравним представление христиан о личностном Боге с пантеистичной безлич-ностной концепцией бога. Безличная сила, в которой нет внутренних различий, не способна проявлятьличностные качества, например, любовь, знание, сочувствие, разум, в то время как Личный Бог всем этим обладает. Отношение людей к Богу-Личности и к безличному богу принципиально отличаются, потому что 8 любых взаимоотношениях огромную роль играет нравственная сфера человека. Она же в этих концепциях не просто различна, но диаметрально противоположна. Как видим, эти две концепции никак не могут дополнить друг друга, они взаимно друг друга исключают.

За отстаивание христианами факта своей уникальности их постоянно обвиняют в нетерпимости к другим религиям. Но так ли это? К чему христианин должен быть терпим, а к чему нет? Терпимость можно считать приемлемой, если под ней понимается признание за каждым человеком права верить в то, что он считает истиной. Есть «социальная» терпимость, т. е. признание того, что ко всем людям нужно относиться с уважением, независимо от их религиозных убеждений. И есть «некритическая» терпимость, т. е. мнение, что никакие религиозные воззрения нельзя назвать ложными или менее значимыми, чем другие религиозные убеждения. Фактически «некритическая» терпимость означает запрет любой критики другихучений. Вне всяких сомнений, христиане должны проявлять «законную» и «социальную» терпимость, но «некритическая» терпимость ставит под вопрос сам факт существования истины как таковой. Если такую терпимость сделать нормой, то почему бы и сатанизм с человеческими жертвоприношениями не объявить вне критики?

Христианам часто говорят, что Христос призывал не судить никого вокруг (Мф. 7,1-15), но забывают добавить, что Он добавлял: «Не судите по наружности, но судите судом праведным» {Ин. 7, 24). Последователям «некритичной» веротерпимости следует напомнить, что главный вопрос заключается не в терпимости или отсутствии таковой у кого-либо, а в истинности исповедуемого мировоззрения, на основании которого строится вся жизнь человека, которое определяет его посмертную участь. Христиан любят обвинять в узости мышления, но это довод не рациональный, а скорее эмоциональный: если говорить правду является проявлением «узости мышления», то лучше «узко мыслить» таким образом, чем говоритьложь.

Утверждается, что есть учения, которые полностью примиряют религии между собой, которые нашли «золотой ключик», С ПОМОЩЬЮ которого можно навсегда закрыть проблему межрелигиозного различия. Но это не более чем миф. На практике все выглядит совершенно иначе. Все подобные учения декларируют свою толерантность только на словах, в реальности они предлагают христианам полностью отказаться от своих догматов и последовать за ними. Например, ученик Рамакриш-ны Свами Вивёкананда пишет: «К настоящему времени Веды остаются вершинным достижением всего человеческого опыта, умозрений, анализа, воплощенным в книгах, отобранных и отшлифованных столетиями» 1 . О христианах же он пишет так: «Незначительные умы, с ограниченным, нетребовательным кругозором, никогда не осмеливаются парить мыслью». В основном, все, кто заявляют о своей терпимости к другим религиям, просто лгут.

Питанов В.Ю., научный сотрудник Православного института религиоведения и церковных искусств

Почему мы все-таки можем - можем и должны отдать предпочтению Православию? Еще раз говорю - не потому, что мы родились здесь - слишком это слабый аргумент. Нет, мы должны «твердое основание своей веры иметь», как пишет апостол Петр. Мы должны иметь твердое основание, а не как дети, которым сказали, что я не верю. Потому что мы сейчас находимся в такой среде, в такой окружающей действительности, когда мы должны знать, что ответить каждому вопрошающему. Должны знать!

В данном случае, когда мы касаемся других конфессий, первое, о чем хочется мне сказать - скажи мне, кто твои друзья, и я скажу тебе, кто ты. Знаете такую мудрость? И правда, иногда приходится убеждаться: вот человек, видишь его. Кажется, все - нормальный и хороший человек. Но смотришь - друзья какие… Странно - он хороший, а друзья-проходимцы. Через некоторое время убеждаешься - лукавый человек. Под личиной простоты, непосредственности, общительности оказывается лукавый человек. Это же народная мудрость - то есть мудрость не какого-то человека, а мудрость веков: «скажи мне, кто твои друзья, и я скажу тебе, кто ты».

Я перефразирую это и скажу вам мысль, которая заслуживает также полного внимания. Скажите мне, кто ваши святые, и я скажу, какова ваша Церковь. Почему канонизация должна быть в высшей степени осторожным актом? По святым мы можем судить о Церкви, о ее спасительности, ибо задача Церкви только одна. Вы слышите - только одна. Это не разработанность богословского вероучения, не все эти религиозно-философские идеи и прочее - нет, нет! Церковь установлена только с одной целью - слышите! единственной целью, установленной Церковью, с одной - указать человеку путь и дать средства к спасению. Вот все. Вот почему говорим, по святым мы можем говорить о самой Церкви, о ее истинности или ложности. Ибо святые - это кто такие? Это те, которых Церковь называет - вот тот идеал, к которому вы должны стремиться. Понятно, каким? Почему должны стремиться, каждый на своем поприще. Мирской человек - пожалуйста, вот вам идеал, монах - вот какой идеал, деятель какой-то - вот так. Смотрите, видите - идеал, причем чего? - идеал духовной жизни. Вот, оказывается, к чему мы должны стремиться, чего можно достичь и нужно достигать. Вот кто такое святые.

Вот если с этой точки зрения мы обратимся к двум основным ветвям христианства. Но сейчас основная идея - толерантность, сейчас должны говорить «все, все хорошо». Дважды два четыре - хорошо, три с полтиной - еще лучше. Все хорошо, не сметь говорить об истинности! Мы толерантны. И зло, и благо - два пути, ведут к единой цели оба, и все равно, куда идти. Как вам нравится это? И все равно, куда идти… Поэтому то, что сейчас я вам скажу - молчите и скрывайте в середине своей души, в середине, наружу можно ничего.

Итак, касаясь главной ветви, по масштабам главной, - католицизма, что я могу сказать? То, что стало называться римо-католицизмом, Римская Церковь, которая оказалась в расколе с ХI столетия от Православия - чем она характеризуется в этом плане. Фактом, на который стоит обратить самое серьезное внимание - сейчас особенно, сейчас именно. Еще когда мы были в Советском Союзе, это было для нас не очень важно, и до этого. Сейчас - какое имеет огромное значение то, о чем хочу я вам сказать! Только послушайте. Приезжаешь в монастыри католические, спрашиваешь, как у вас библиотека? как Святые Отцы - пожалуйста, вот они, стоят, древние отцы. Чем руководствуетесь в своей духовной жизни? Чем и кем? Игнатием Лойолой «Духовные упражнения», Франциском Ассизским. В женских - Каталиной Сиенской, Терезой Авильской и так далее. Да… А кто это такие? Начинаем смотреть, кто же это такие. И с изумлением поднимаем глаза на них - как?.. Святые Отцы древней Церкви неразделенной стоят на полках, стоят. Спите, спите. Ибо католическая Церковь в своей жизни, римокатолики, монастыри - не Древними Отцами руководствуются, а новыми, которые порождены уже в расколе и которые проповедуют принципы духовной жизни, прямо противоположные тем, которые утверждались всем древнеотеческим, тысячелетним опытом Святых Отцов. Прямо противоположным.

В чем эта противоположность? То, что Древние Отцы называли прелестью, запрещали категорически это делать, предупреждали всячески - здесь превозносится, как святыня. Что же именно?

Что же именно? Все - и современные католические монастыри, настольной книгой имеют «Духовные упражнения» Игнатия Лойолы. Игнатий Лойола - основатель ордена иезуитов, XVI век. Что там, основная какая идея? Основная идея - вы только послушайте! - тот, кто хочет достичь чего-то в духовной жизни, должен ежедневно, в течение определенного там времени, каждый день совершать упражнения мысленные, я не говорю уже о внешних, физических. Мысленные упражнения, которые в чем состоят? Они выражаются, точнее всего, вот этими двумя словами - «вообрази себе», «представь себе». Я закрываю глаза и представляю себе. Что же, представь себе? Молодая девушка сидит, читает Священное Писание, и вдруг является архангел, говорит: «Радуйся, благодатная!» Представьте себе, что с ней происходит? Как, в каком она испуге, как дальше идет беседа, как она ведет себя? Представьте все себе, воображайте это! Как дальше идет разговор, повторяйте!

Кино!.. Кинематограф!… Представьте себе, как она потом идет к Елизавете, представьте горные тропы, пейзажи окружающие, пение птиц, ароматы трав. Представьте, как она входит к Елизавете, как они встречаются, целуются, как говорит: «О, Боже мой, до чего же прекрасно!» И живу я весь в мире своих фантазий. Это называется - «Духовные упражнения».

Пимен Великий говорит: «Если не хочешь сойти с ума, то не воображай никогда себе ничего». Никаких картин, никаких представлений, никакого воображения! категорически запрещено! Потому что тогда мы начинаем обращаться уже не к Богу и к истине, а к своим фантазиям. Я бы мог вам привести множество примеров из этих святых, некоторые из них просто безобразны. Какая-нибудь Тереза Авильская говорит «Возлюбленный», то есть Христос, зовет таким свистом, что не услышать этого невозможно: «И душа изнемогает от желания». Является ей так называемый Христос и говорит: «До этого Я был Бог твой, отныне Я - супруг твой». А она падает в изнеможении. И до чего доходит - в общем, не хочу я перечислять даже, это часто приходится, и просто неприятно даже.

Я что хочу вам сказать: сам образ молитвы, о котором говорит Православие - «без ум», то есть ум должен быть безвидным, слышите? Ум должен быть безвидным, никаких картин, никаких представлений. Ум должен быть заключен в слова молитвы, и совершаться молитва должна с покаянием, с благоговением, с сокрушением сердца, с вниманием, говорит Православие, предупреждает строго об этом.

Здесь вам - театр с действующими лицами. Небывалое явление с тем же Франциском Ассизским. Ни один из великих святых до него никогда не имел никаких стигматов (ран на руках и ногах - кровавых ран, незаживающих). Кажется, достигали величайших состояний, Макарий Великий назван земным Богом - называли его Древние Отцы. У Сисоя Великого лицо, как солнце, светилось перед смертью. Никто, никогда - ну что вы, причем тут нервы, при чем тут психика? Благодать и нервы - совсем разные реальности. И вдруг, в XIII столетии появляется Франциск Ассизский, у которого перед Воздвижением Дух является - серафим крылатый, и поражает его стрелами в места язв Иисусовых, и начинают незаживающие кровавые раны.

Там это рассматривается, как признак величайшей святости, его уравнивают со Христом, он сам повторяет во всем - избирает двенадцать учеников, совершает тайное свое вече, когда умирает - его жизнеписатель пишет: «Бог-Отец растерялся - кому же отдать предпочтение - Сыну по естеству, или сыну по благодати Франциску». Но вы подумаете и скажете - мало ли кто там напишет какой. Верно, согласен. Но это же стало фактической верой!..

Учение о заслугах - это то католическое учение, которое вопиюще противоречит Евангелию и всему Святоотеческому наследию. «Если все повеленная вам сотворите», говорит Христос, будьте уверены и знайте, что вы рабы неключимые. Он говорит: «Если все сотворите». Интересно - кто это может все сотворить? Тот же Макарий Великий что писал: «Боже (молитву утреннюю, молитву которую вы все прекрасно знаете) очисти мя грешного, яко николиже (никогда) сотворив благое пред тобою». Вы слышите? Это он-то, великий подвижник, «никогда же сотворив благое пред Тобою»?..

А там - какое же учение? Я могу совершить не только добрые деяния, которые будут моими заслугами, но могу совершить сверх должное. Вы слышите - сверх должное! Что такое сверх должное? Если отрекусь от брака, от имущества, и так далее - это сверхдолжные заслуги. Вы представьте себе, в каком сознании уже человек принимает это монашество - уже с чем? С высоким мнением о себе.

Тереза Маленькая, которая недавно была прославлена, пришла в монастырь и прямо заявила - я пришла в монастырь, чтобы молиться за души грешников, и особенно - за духовенство. Не о себе же, правда, молиться? О себе - уже ничего не надо, она же уже совершила сверх должные заслуги, поступив в монастырь.

Говорят - какая связь между вероучением и духовной жизнью? А вот какая. Вероучение говорит, что ты можешь совершить заслуги, а можешь приобрести сверх должные заслуги. Как это?

Я со сверхдолжными заслугами - слышите, кто я? Не вздумайте подойти ко мне. Я не говорю о других вещах вероучительных - о папизме и прочем. Христос сказал, что «Мое Царство не от мира сего», а папизм говорит - нет, извините, - и от мира сего.

Вот почему я не могу принять католическое учение. Я не могу признать католицизм истинным учением. К сожалению, по этим принципиальным вопросам, - я участвовал во многих диалогах с католиками - никогда эти вопросы не ставятся. Говорим о праздных абстракциях, но не о том, что является существом человеческой жизни. Это, я вам скажу, очень жалко.

В отношении протестантизма - тут еще проще, друзья мои. И проще, не знаю - хуже или нет - уже совсем до ручки, что называется, дошли. Дело вот в чем. Протестантизм утверждает, что вера во Христа освобождает человека от всех грехов. Не только прошедших - но и от настоящих и будущих. Вы слышите - я вам говорю с полной ответственностью это. Это не сочинение, не поклеп, не клевета, таково учение: вера во Христа освобождает от всех грехов - всех, и будущих в том числе. Поэтому там они уже спасены. О спасении там вообще речь не идет. Поэтому там не нужны никакие подвиги, ничего не нужно. Ты христианин - делай добрые дела, вот все. А для спасения тебе это не нужно. И дела - это вовсе не для спасения, это просто последствие принятия тобой христианства. Ничего не нужно для спасения.

У меня спрашивает один священник, что ему ответить - там, на Западе. Они говорят - вот мы знаем, что мы спасены, а вы, православные? Он говорит - что мне ответить? Прямо, говорит, при всех, публично спрашивают. Я говорю - ответьте ему, что мы надеемся, что если будем жить по-христиански, то Господь помилует нас. Но утверждать, что я знаю, для нас - православных, это признак гордыни и полного заблуждения.

Они уже знают, что спасены, поэтому очень просто обращаются: «Идите ко мне, вы уже спасены, сейчас Дух Святой на вас сойдет!» Как все просто… До чего опошлить - простите меня, если бы они были здесь, я бы такое слово не употребил. До чего унизить христианство! Христос говорит: «Царство Божие нудится». Нудится - понуждением только берется. Мы должны бороться со своими грехами - для того даны Заповеди. Зачем же они нужны, если я поверил - и все в порядке? Какой смысл тогда в Заповедях? Какой смысл в покаянии? Все отброшено, духовной жизни нет.

Поэтому если в католицизме, например, есть святые и есть грешные, то в протестантизме - все святые. Кстати, очень интересно: один из опросов в США дал очень любопытные результаты. В частности, 21% опрошенных заявили, что они - святые. Вот так. Я нисколько этому не удивлен.

Теперь вам понятно, почему я не могу принять ни того, ни другого. Хотя я часто с ними общался, имел дискуссии, вот сейчас опять поеду читать в университете для лютеран лекции, кстати. Я им прямо говорю: вы знаете, какой у вас принцип в жизни? Они говорят - какой? Очень просто у вас - «ищите, прежде всего, что пить, что есть и во что одеться, а Царство Божие приложится вам». Они в восторге - вы правы, профессор! - они соглашаются.

Вот такова ситуация, с которой мы имеем дело. Это конечно, кратко очень я вам предлагаю, без множества иллюстраций, которые были бы очень важны для вас.

Алексей Ильич Осипов.

Друзья мои, сейчас все мы с вами находимся в такой жизненной ситуации, когда уже никоим образом не можем себя отделить никакими стенами от окружающего мира. Правда, пытаемся, и особенно пытаются это сделать в тех общинах, которые хотят вести монастырский образ жизни. Но, увы, даже при всём усилии мы не можем окончательно отгородиться от мира. Возникает вопрос: можно ли сейчас это делать? Какова ситуация вокруг нас?

Одна из тех реальностей, которая нам наиболее близка, – то есть вам, слушателям духовной школы, – такова, что мы оказались сейчас в море религиозного плюрализма. Когда-то Петр пробил окно в Европу – это было всего окно. Теперь, – всем известно – кто, – разрушил стену. Теперь просто дом открыт, теперь прошеные и непрошеные гости, заезжие и залётные, наполняют нашу землю.

Мы с вами оказались перед лицом такого множества людей, каждый из которых предлагает нам свои идеалы, нормы жизни, религиозные воззрения, что, пожалуй, предыдущее поколение, – даже мое поколение – не позавидует вам – у нас было проще. Были разные религии, но всё было приглушено. Основная проблема, которая стояла перед нашим поколением – это была проблема религии и атеизма. У вас появилось нечто гораздо большее и сложное.

Это только первая ступень – есть Бог или нет Бога. Хорошо, человек убедился, что есть Бог. А дальше? А кем ему быть? Почему ему нужно быть христианином? А почему не мусульманином? Почему не буддистом или кришнаитом? Сейчас их много – вы лучше меня знаете. Ну, ладно: пройдя сквозь джунгли и дебри этого религиозного леса, он становится христианином: «Я понял: христианство – лучшая религия, правильная». И здесь, к своему изумлению, когда, кажется, он нашёл уже истинное пристанище, пристань спасения, вдруг видит: а христианство – какое? Кем мне быть? Православным, католиком, пятидесятником, лютеранином? Опять – несть числа.

Вот перед какой ситуацией оказалась наша современная молодёжь. Конечно, это всегда было, но степень совсем не та. Если когда-то это было так просто, под сурдинку, то сейчас – с полной силой. Каждый из представителей старых и новых религий, из представителей неправославных конфессий гораздо больше трубит о себе и имеет гораздо больше возможностей, благодаря средствам массовой информации, чем даже мы, православные.

Итак, первое, перед чем мы останавливаемся – перед этим плюрализмом. Попробуем кратко, конспективно пройтись по этой лесенке, которая стоит перед каждым человеком, и посмотреть в самых общих, но принципиальных чертах, почему, всё-таки, человек, если он разумный, должен стать не только христианином, но и православным. Вопрос очень важный.

Напомню, что у нас за дисциплина. Основное богословие имеет своей целью обоснование главных религиозных истин. Конечно, если можно – и не главных, смотря, сколько времени отводится. Главное – это обоснование христианских истин, православных. Здесь тоже целый ступенчатый ряд. Перед чем же мы стоим сейчас?

Первая проблема: самая, кажется, простая для нашего времени, но не столь простая для прежнего поколения: между религией и атеизмом. Приходится встречаться на конференциях значительных с людьми, которые действительно образованные, не по поверхности проскочили, люди учёные, не верхогляды, и приходится сталкиваться всё с тем же вопросом: кто такой Бог, почему вы считаете, что Он есть? Даже: зачем Он нужен? Если есть Бог, то почему Он не выступит с трибуны Объединённых Наций и не объявит о Себе?.. Даже такие вещи предлагаются сейчас.

Что можно сказать по такому вопросу? Это не тонкий вопрос – толстый, с ним проще, всё-таки, но и он сам по себе заслуживает внимания. Это вопрос, на который нельзя дать однозначный ответ: так и только так. Это будут более или менее обоснованные точки зрения, мнения, – привыкайте к этому. Не считайте, что по всем вопросам есть абсолютные решения. Есть много мнений, которые излагают позитивную точку зрения, но в то же время не охватывают всей проблематики данного вопроса.

На что надо обратить внимание, когда ставится вопрос о вере в Бога или в бытие-небытие Бога?

Этот вопрос в наилучшей степени решается с позиции современной главной философской мысли, которую легче всего выразить понятием экзистенциальности . Существование человека, смысл человечности – подумайте, в чём он может быть? Конечно, только в жизни, а в чём же ещё? Если у меня что-то заканчивается: какой смысл моего дела, если, в конечном счёте, я не могу воспользоваться этим, получить плоды своего дела? Смысл жизни может быть только в жизни, ещё никто и никогда не утверждал, что смысл жизни может быть в вечной и окончательной смерти.

А что утверждают атеизм и христианство? Два, взаимоисключающих совершенно, тезиса: христианство говорит: человек, тебя ожидает вечная жизнь, готовься, эта жизнь является условием и средством подготовки к вечности – вот что необходимо для этого сделать, вот необходимо каким быть, чтобы вступить туда.

Что утверждает атеизм? – Верь, человек, тебя ожидает вечная смерть.

Как, мороз по коже не проходит? Какой ужас! Какой пессимизм, какое отчаяние. Какие обоснования приводятся при этом? Если одно это утверждение заставляет содрогаться душу: избавьте меня от такого мировоззрения! Когда человек заблудился в лесу, ищет путь домой и вдруг, встретив кого-то, спрашивает: «Есть ли отсюда выход?» – А тот говорит: «Нет выхода, и не ищи! Всё, оставайся здесь и устраивайся, как можешь». Поверит ли он ему? Сомнительно. Когда он найдёт другого человека, и тот скажет ему: «Да, есть выход, и я тебе укажу признаки, приметы, по которым ты можешь отсюда выйти». Кому он поверит? Совершенно ясно.

Покуда у человека сохраняется искра искания истины, искра искания смысла жизни, до тех пор он не может психологически принять концепты, утверждающие, что человека как личность, всех людей ожидает вечная смерть.

Я вам указал на одну сторону, психологическую, очень существенную, достаточную для каждого человека с живой душой, чтобы понять, что здесь ни о каком гадании нет и речи. Ясно, что только при религиозном мировоззрении, которое принимает за свою основу и смысл жизни, и Того, кого мы называем Богом, только при этом условии я могу говорить и о смысле жизни, и о понимании и твёрдой цели жизни, к которой я могу идти.

Поэтому давайте закроем этот вопрос: всё, я верю в Бога. Будем считать, что первую комнату прошли.

Поверив в Бога, я вхожу во вторую – кому же верить? Народа полно, и каждый кричит: я есть истина. Вот задача: и мусульмане, и конфуциане, и буддисты, и иудеи, – кого только нет. Один журналист как-то взялся считать религии в мире: насчитал тысячу, не меньше. Не знаю, я никогда не считал. Тут непростая вещь: по какой классификации распределять. Ну, пусть тысяча, неважно. Думаю, меньше, значительно меньше. Обычно это разветвления от религий, а, как правило, эти ответвления составляют всю суть этого корня: ответвлений множество, а корень, суть сохраняется.

Если вы займётесь сравнительно-историческим и сравнительно-богословским анализом религий в их вариациях, то сведёте их к весьма немногим. Это христианство, ислам, иудаизм, индуизм – он очень многообразен, конечно, но сохраняет одну идею, которая налагает печать на все эти варианты, – это китайские религии; может быть, можно выделить в отдельную категорию шаманские, магические религии, которые имеют своеобразие по существу. Но дело не в этом, мы видим, что их много.

Христианский проповедник стоит среди других. А я ищу: кто прав, кто виноват. Есть тут два подхода (их может быть больше): один из этих путей, который даст человеку возможность выбрать, убедиться и понять, что христианство есть правильная религия, истинная – то есть то, что она утверждает, объективно соответствует человеческой природе, исканиям, пониманию смысла жизни.

Есть метод сравнительно-богословского анализа – довольно долгий путь, тут важно хорошо изучить каждую религию. Отец Серафим (Роуз) прошёл этим путём – надеюсь, вы его читали, замечательный человек нашего времени, замечательный подвижник, редчайший человек. Из состояния неверия, агностицизма он пришёл к христианству, а затем к Православию. Но далеко не каждый может пройти этим путём – требуется много времени, сил, способностей для того, чтобы изучить всё это, – а тем более изучить в подлинниках, как это пытался сделать отец Серафим, он и языки учил. Окунувшись туда, нескоро и вылезешь, можно и запутаться. Но этот метод вполне реальный, этот метод научный, он приемлем.

Зацепка вот в чём состоит: каждая религия, в конце концов, обращена к человеку, ему она утверждает, что такова истина. Существо каждой религии, всех религий, даже всех мировоззрений заключается в идее спасения. Все религии и мировоззрения утверждают одну простую вещь: то, что сейчас есть, – меня не устраивает. Даже если меня лично устраивает – не устраивает множество людей, они ищут чего-то другого, большего, стремятся куда-то.

Настоящее положение вещей никого не устраивает. Студенты вечно ругают ректора, профессоров, администрацию – не было и не будет ни одного института или университета, где бы этого не было. Всегда всё не так. Проходит время, говорят: эх, золотые годы были!.. Деревяшка в золото обращается.

Итак, существо каждой религии – идея спасения. Христианство, в отличие от всех иных религий, утверждает нечто, что другие религии просто не знают, даже с негодованием отвергают это. Это утверждение – понятие греха.

Все религии, мировоззрения, даже идеологии говорят о грехе. Называется это по-разному, но это неважно. Христианство утверждает, что то состояние, в котором мы с вами находимся: в котором родились, растём, воспитываемся, мужаем, развлекаемся, учимся, делаем открытия и так далее, – это состояние глубокой болезни, глубокого повреждения. Мы больны. Речь не о гриппе или бронхите, не о психическом заболевании, но мы больны. Наше состояние человеческое нынешнее – это ненормальное состояние, глубочайшее отступление от нормы.

В чём эта ненормальность? Произошло какое-то странное, трагическое расщепление единого человеческого существа на противоборствующие (очень часто), автономно существующие ум, сердце и тело. Щука, рак да лебедь. Какой абсурд! Все возмущаются: «Я ненормальный?! Вокруг меня – может быть, но не я!» Вот это ощущение своей цельности, своей здравости – это глубочайшее чувство, присущее каждому человеку.

Христианство говорит, что вот здесь-то и заключён тот корень, тот источник, из-за которого человеческая жизнь как индивидуально, так и во всечеловеческом плане развивается таким образом, что мы приходим к одной трагедии за другой. Особенно яркой иллюстрацией является, конечно, человечество в целом.

Другие религии не признают этого, отвергают: да, человек – это семечко, но здоровое, оно может нормально развиваться, может ненормально – верно. Это развитие может быть обусловлено социальной средой, экономическими, психологическими факторами, поэтому человек может быть хорошим или плохим, но сам человек по своей природе – это то, что и есть. Вот есть – и есть. Это главный тезис нехристианского сознания, не только нерелигиозного, – там и говорить нечего, там – «человек – это звучит гордо».

Только христианство говорит, что наше состояние – это состояние глубокой повреждённости, причём такой повреждённости, что никто в индивидуальном, личном плане сам не может исцелить её. На этом утверждении строится величайший христианский догмат – догмат о Христе как Спасителе. Вот это понимание греха и Христос – вот тот водораздел, который отделяет христианство от всех прочих религий. Здесь мы можем увидеть: какая сторона ошибается, а какая права.

Я попытаюсь сейчас показать, что христианство верно говорит, что есть такой грех, что действительно мы ненормальны, больны, и поэтому нужен Бог, Спаситель, – и если это так, то христианство право, а не какие-то другие религии.

Давайте обратимся с вами к истории человечества, посмотрим, чем оно, человечество, живёт всю историю, доступную нашему взору, какими целями? Конечно же, все хотят построить Царство Божье на земле, построить рай. Все понимают, что невозможен этот рай, это царство без элементарных вещей: без мира (война – это ад); без справедливости, – само собой понятно, иначе какое же это царство без справедливости? – без уважения друг к другу. Невозможно. Все прекрасно понимают, что без этих основополагающих нравственных ценностей, без их осуществления невозможно достичь человечеству никакого благоденствия на земле. Всем понятно? – Всем. Все умные люди? – Все умные. Что мы делаем всю историю человечества? – Эрих Фромм хорошо сказал: «История человечества наполнена кровью». Точно.

Военные историки лучше всех могли бы нам проиллюстрировать, чем наполнена эта история: войны, кровопролития, насилие, жестокости, – всё то, что противоречит той идее, той цели, мысли, к которой, кажется, направлены все: когда же оно, царство, будет? Всё делается точно наоборот.

ХХ век – век такого гуманизма, которого сами гуманисты не предполагали, не могли ждать. Всё, кажется, – мы дошли уже до верха человеческого совершенства. И показали этот верх. Если бы предыдущее человечество могло посмотреть на то, что произошло в ХХ веке, так они бы содрогнулись, наверно. Каковы масштабы всего: и количественные, и качественные той несправедливости, той жестокости, того обмана, – политика стала обманом, – который творится в мире.

Может так себя вести умное существо? Это ум? Когда он режет и губит себя? Если бы человечество действительно было умно, здраво, разумно – сделали бы всё возможное, чтобы никогда никаких войн не было. Уничтожить всякую ловушку, всякую зацепку для несправедливости. История опровергает наш ум, издевается над ним, иронизирует: посмотрите, люди, вы – умные? Здравые? Вы не душевнобольные, поэтому вы творите хуже и больше, чем в сумасшедших домах.

Это очень сильный факт, от которого никто и никуда уйти не может. Он показывает, что не единицы какие-то в человечестве заблуждаются – нет, это массовое сумасшествие, это всечеловеческая ненормальность.

Если мы обратимся в плане личном, если у человека хватит честности к себе обратиться, взять зеркало и посмотреть на себя – правда, на себя очень трудно смотреть. Давайте на соседа посмотрим – вот тут легко, тут такой простор! Красота, просто замечательно – вокруг меня я вижу: все нехороши, от верху до низу, один я хороший!

Недаром апостол Павел сказал золотые слова: «Бедный я человек, я делаю не то доброе, что хочу, а то злое, что ненавижу». Каждый, кто хоть немножко соприкоснётся с самим собой, увидит, что такое – действие страсти. Я знаю, что это плохо – и делаю. А что ж ты, голубчик, делаешь? Зачем же ты отрезаешь себе что-то, рубишь себя, колешь? Ты же знаешь – это вредно, это плохо – плохо тебе, плохо другим.

Что показывает личный опыт? Действительно, мы находимся в каком-то порабощении. Здесь, в глубине души, каждый человек увидит, что с ним происходит и что он делает. Если человек внимательно присмотрится к себе, то увидит, что не вокруг меня все плохие, а я плохой. Как при этом психология человека может меняться? Обратите внимание: святые отцы, подвижники, те, которые приобрели особые дарования Духа Святого, очистились, – в святцах у нас много мучеников и других, которые не достигали этой степени обожения, – которые стяжали Духа Святого, – к чему они приходили? Они видели всех лучше себя. А себя – худшими всех. Парадоксальная вещь. Странно: они, которые боялись даже в мыслях согрешить, – и вдруг заявляют, что они хуже, грешнее всех.

Что это – лицемерие какое-то? Смиренничание какое-то противное? Да избавит Бог. Даже мы, грешные, начнём плеваться, если увидим, что человек начнёт смиренничать, да и самому себе противно станет. А здесь люди, которые даже в мыслях боялись допустить ложь, не могли такого говорить. Когда Пимен Великий говорил, что, «поверьте, братие, куда будет ввержен сатана, туда буду ввержен и я», – не лицемерил он, а говорил от всей сути своей души, говорил то, что действительно он видел.

Когда Сисой Великий умирал, а его лицо просветилось как солнце, на него невозможно смотреть было, а он умолял Бога дать ему хоть немного времени на покаяние. Поразительно. Не лицемерил человек, а говорил от всей души.

Что ж это такое с человеком происходит? Мы, кажется, переполнены всякой грязью, но чувствуем себя хорошими людьми. Я – хороший человек, если делаю что-то плохо, то только по той причине, что виноват он, виновата она, они – все вокруг виноваты, один я хороший. Тут святые говорят: никто не виноват – я виноват. Даже виноват в том, что он, кажется, не делал: по моей небрежности, по моему отсутствию молитвы, по моим грехам эта духовная атмосфера устанавливается, что даже люди другие впадают в согрешения. Поразительно.

На что я обращаю внимание: человек в своём настоящем состоянии глубоко повреждён, это повреждение, к сожалению, мы не видим. Самая страшная слепота в нас – это невидение своей болезни. Самая страшная болезнь – когда человек не видит своей болезни. Когда человек увидит – он идёт лечиться, он идёт к врачам, ищет помощи: помогите мне! А когда я вижу себя здоровым? – Я вас отправлю туда.

Вот, на что указывает христианство. Вот корень этой повреждённости в нас, а что она есть, эта повреждённость, – об этом со всей силой и яркостью свидетельствуют как история человечества, так и история жизни каждого человека в отдельности.

Утверждение христианства о повреждённости нашей природы является не какой-то метафизической истиной – философ где-то там из пальца высосал, – нет, это объективное доказательство. Об этом говорит только христианство. Оно указывает причину: не вне нас – мы всегда ищет причину: дурные политики, дурные цари и вельможи, дурные патриархи и епископы – все дурные. Забыли только слона – свою собственную душу.

Христианские истины выражают, отражают подлинное состояние человека. Констатация одного этого факта, этого утверждения христианства уже показывает мне, к какой религии я должен обратиться. К той, которая вскрывает мои болезни и указывает средства их излечения. А не к той, которая замазывает их, говорит: ничего подобного, всё здраво и хорошо, вам нечего лечиться. Только создать лучшие условия: экономические, социальные, политические, культурные, и всё будет о’кей: завтра помрёте, вас отнесём на кладбище. Вот аргумент, почему я должен избрать христианство, а не другие религии.

Итак, мы с вами прошли две ступени: религия и атеизм. Там бессмыслица – а здесь смысл. Христианство: здесь прямо говорится, что у человека есть и с чем надо бороться, предлагаются средства. Другие религии в лучшем случае предлагают этику, а правильно кем-то сказано: этика – это гигиена, а не терапия души. Терапия – это аскетика.

Знаете, что самое главное для врача? – Найти болезнь и её причину. До тех пор, пока мы не выявили надлежащую причину болезни и саму болезнь, мы не можем применить никаких правильных средств. Христианство указывает на основу болезни, указывает пути её исцеления, поэтому я выбираю христианство, а не те религии, которые льстят моему самолюбию, говорят: ты хорош, лучше всех на свете.

Ну, хорошо, дошли до христианства. Входим в следующую комнату, а там опять полно. Вот искушение: католик кричит: самая лучшая вера! Лучшая в мире, если не веришь, – посмотри, сколько за мной стоит. А вон православные, видишь, сколько стоит? Всего сто семьдесят миллионов каких-то. Протестанты – 350 миллионов. А нас, католиков, миллиард сорок пять миллионов. Уже это является сильнейшим доказательством, что мы и есть – истиннейшее христианство. Кто-то говорит, что истина не в количестве, но, в общем-то, ситуация серьёзная.

Где же оно, истинное христианство? Здесь тоже есть несколько методов анализа. В нашем академическом богословии – я учился в семинарии, в академии, так же, как вы, – нам всегда предлагали метод сравнительного изучения догматических систем: католицизма, протестантизма и Православия. Это метод, заслуживающий внимания, доверия, но мне он представляется недостаточно хорошим и точным.

Возьмите то, о чём мы с католиком спорим, ну, вот примат Папы возьмите. Мы собрались, православные, и говорим: да-да, это никуда не годится. А вы попробуйте, когда перед вами сидят католические богословы, – там дискуссии вести посложнее. Там просто так вы не закидаете шапками, а надо говорить по существу: надо хорошо знать историю, фактическую сторону. Этот примат является действительно выражением христианского сознания или это болезнь, которая возникла на древе христианства?

Филиокве – действительно отражает веру Церкви, является допустимым вариантом веры или это есть ложь? То же касательно и всех прочих догматических католических утверждений, отличающих его от Православия, – то же чистилище, непорочное зачатие и прочее.

Не так всё просто. Мы не раз проводили такие встречи: Русская Православная Церковь долгое время вела диалог с католиками, я во многих заседаниях этих участвовал, причём со стороны Римской Католической Церкви всегда была делегация Ватикана. Не какой-либо Поместной, национальной, – Французской, Немецкой, Итальянской, – нет-нет, именно Ватикан.

Для человека, не имеющего хорошего образования, достаточных познаний, трудно будет разобраться, кто прав, кто виноват. Там используются подчас такие психологические сильные методы, что вы себе и представить не можете.

Вот я в Ватикане. Мне иезуит, не моргнув глазом, говорит: «Папа? Ой, такая чепуха этот примат Папы, такая чушь! Что вы! Это всё равно, что ваш патриарх!» – говорят так в тех случаях, когда чувствуют, что доказать очень трудно. Вот такая атмосфера.

Поэтому сравнительный метод догматических исследований очень непрост. Особенно, когда вы будете поставлены перед лицом людей, не только знающих, но и – назовём старым русским словом, – хитроумных. Сама наша русская история порой показывает, как люди, недостаточно знакомые с Православием, не утверждённые в нём, спотыкались и даже переходили в католичество. Если не переходили, то очень симпатизировали. Возьмите хотя бы книгу Владимира Соловьёва: «Россия и Вселенская Церковь» – прочитает человек так и неизвестно, что начнёт думать. Не побежит ли к Папе Римскому. Казалось бы: Соловьёв – сильнейший мыслитель, талантливейший, образованнейший человек, а посмотрите, что только писал.

Сравнительный метод страдает вот этим изъяном: он требует очень тщательного, хорошего изучения, хороших познаний, прежде чем человек сможет сам не поверить кому-то, каким-то профессорам и прочее, а убедиться: да, здесь я вижу – ошибаются, заблуждаются.

Есть другой вариант, другой путь, который однозначно говорит о том, что католицизм – это действительно религия заблуждения. Неправ католицизм, ведёт человека не туда. Этот метод – исследование, изучение католической духовности и её сопоставление с православной духовностью. Здесь со всей яркостью, подчас убийственной, обнаруживается всё безумие, выражаясь аскетическим языком, вся прЕлестность (не прелЕстность) католической духовности, которая чревата колоссальными повреждениями для человека, вставшего на этот путь жизни.

Я часто читаю общественные лекции, и туда приходят разные люди: ну, кто придёт – тот придёт. И там иногда задают вопрос: чем отличается католичество, как узнать, что оно неверно? И я убеждался, что достаточно привести несколько высказываний католических мистиков, несколько фактов, то сразу говорят: спасибо, нам всё ясно.

Действительно: по святым оценивается Церковь. Скажите мне – кто ваши святые, и я скажу вам – кто ваша Церковь. Святые – это идеал, это норма жизни, на которую мы должны ориентироваться. Это не чин и не звание, а норма жизни. Это те люди, которые осуществили и показали, что разумеется под святостью в данной Церкви.

Буду краток: здесь факты вопиющие, мы можем показать их. Возьмите, например, книжонку: «Откровения блаженной Анжелы». Есть ли в библиотеке? А то надо – стоит просветить учащихся. Возьмите эту книжонку: что там творится с этой блаженной Анжелой! До каких вещей она доходит, какие диалоги ведёт с Христом и со Святым Духом! В какой любви ей объясняются эти Лица Святой Троицы! «Любим мы и апостолов, и всех, но никого не любим, как тебя! Были и в апостолах, и во всех, но не так, как в тебе».

И видит она себя во мраке Святой Троицы, в самой середине. Чего там только нет: то она видит себя припавшей к ребру Христову и пьющей кровь Его; когда отходит Христос, она начинает вопить и кричать, её другие монахини хватают за руки, за ноги, уносят из костёла – срам! Монахиня – а вопит: «Куда Ты ушёл, Христе, когда я ещё не насладилась с Тобой!» Ужасы какие!

У Алексея Федоровича Лосева есть блестящая страница, где он подводит итог своего изучения – собственно, он специально не изучал, – даёт свой итоговый взгляд на католическую мистику. Замечательные, сильные строки, где он противопоставляет строгую московско-византийскую духовность католической сладостности, выражусь современным языком, сексуальности.

Возьмите только эту великую Терезу – что там происходит. Есть интересная книжка Дмитрия Мережковского «Испанские мистики», я бы советовал вам посмотреть, там есть много чепухи, конечно, но что же делать. А многие факты, которые он там сообщает из жизни католических святых, они просто поразительны. Когда Христос является к Терезе и говорит, после многих явлений: «До этого Я был Бог твой, отныне Я и супруг твой». А Тереза закатывает глаза и падает в обморок от восторга.

Знаете ли, это какой-то кошмар и мороз по коже, когда она восклицает: «О, Бог мой, супруг мой!» – что это такое? Когда она о Христе говорит: «возлюбленный», зовёт пронзительным свистом, что не услышать этого невозможно, и «душа моя изнемогает от желания», – не знаешь, куда и деваться. Когда она, игуменья Тереза любит петь и плясать с кастаньетами – я обращаюсь к нашему игумену: вы почему отстаёте, в конце концов?

Этих фактов множество. Эта великая Тереза Папой Павлом VI возведена в достоинство Учителя Церкви. Учитель Церкви – это высшая ступень канонизации в Католической Церкви. То есть она равна Василию Великому, Иоанну Златоусту, Григорию Богослову – тем, кого мы называем великими.

Такая же Катарина Сиенская, ей 20 лет, она чувствует, что с ней должно что-то произойти, ходит по садовой дорожке, часами разговаривает с Иисусом, который объясняет и толкует ей Псалтирь и прочие вещи. Что бы мы сделали с этой бедной девушкой, которая одна ходит и часами разговаривает с Иисусом? Которая непрестанно творит молитву… Вы, небось, думаете, молитву Иисусову? – Отсталые люди! Есть, оказывается, молитва получше, учитесь у великой Катарины – тоже Учитель Церкви, тоже возведённая Павлом VI в это достоинство: «Соединись со мною браком в вере». Больше ничего не нужно.

Когда посмотришь на вот этих святых – чем они живут, – то сразу поймёшь, с какой религией мы соприкасаемся. Папа Иоанн Павел II возвёл в достоинство Учителя Церкви Терезу Маленькую. Француженку, потому что, когда он был в Париже в предыдущем году, молодёжь кричала: «Терезу, Терезу!» Всё, в следующем году он возводит её в Учители Церкви. Кого? – От роду 22 года прожила. Чем занималась? – Украшала цветочками младенца Иисуса, и она его любила больше всех на свете – этим она прославилась. А уж какие перлы есть в её книге: является ей Иисус-младенец: «Мы посмотрели с Ним друг на друга и всё поняли».

Вы подумайте, как прав был тот помещик, о котором пишет святитель Игнатий (Брянчанинов), который увидел в руках своей дочери книжку «Подражание Христу» Фомы Кемпийского, вырвал у неё из рук и сказал: «Прекрати играть с Богом романы!» Неосуществлённые природные склонности суррогатом могут проявлять себя, боком выходить. Вот это выхождение боком и проявляется там.

Католическая мистика – это громадная тема, тут можно говорить много и долго. Когда мы соприкоснёмся с католической духовностью и с православной, то нужно быть или человеком, ничего не понимающим или не желающим видеть, чтобы не отшатнуться в ужасе от этой католической мистики.

Я иногда лезу на рожон – такое свойство натуры, – я пытался на русско-католических диалогах иногда проделывать такие штуки. В Минске 2 года тому назад я специально в свой доклад вставил резкую цитату из святителя Игнатия (Брянчанинова), где он называет этих католических святых сумасшедшими, ни больше ни меньше. Делегацию возглавлял кардинал, всё, как положено, – епископы, богословы. Я думал, сейчас возбудятся и набросятся на меня, а мне только этого и нужно. И что думаете? Я был поражён: о чём только ни спорили – уходят от этого вопроса.

И я понял – они погрешают против истины. Видя ложь этого, не могут на это ответить, понимают, что это прелесть, и уходят от этого. А это уже беда, это сознательный шаг, не просто заблуждение, каждый из нас может ошибаться. Это то, что касается католицизма.

С протестантизмом, мне кажется, ещё проще, тут достаточно догматики, не переходя к мистике. Достаточно одного утверждения, одной мысли, чтобы сразу увидеть, что такое протестантизм: «верующему грех не вменяется в грех». Я всегда кричу: всё, перехожу в протестантизм. Какая красота! Человек спасается только верой. Когда им говоришь: ну, простите: и бесы же веруют и трепещут, пишет ведь апостол об этом. Что же вы говорите?

Тут вопрос, который они перепутали. Они десятый этаж назвали первым или наоборот. Зашли в первый и кричат: мы уже на десятом, а на самом деле еще на бренной земле. Они забыли, какая вера спасает человека. Не вера в то, что Христос две тысячи лет назад пришёл и всё сделал за нас, и теперь, если я верую, то грех мне автоматически не вменяется. Перепутали.

Православие заявляет решительно: да, спасает человека вера, но какая? Не вера умовая, как говорит святитель Феофан, не вера в то, что что-то было или есть, или будет, а это то состояние человека, которое приобретается правильной, – я подчёркиваю, – христианской жизнью, благодаря которой человек убеждается, что ни одну страсть он не может искоренить в себе сам. С Богом можно, сам – не может.

Основополагающая христианская истина – синергия. Не идея предопределения, когда Бог всё творит, – что хочет, то и делает. Не пелагианство человеческое, когда я могу всё делать. Синергия: нормальное человеческое состояние – это со-божество, богочеловечество – вот нормальное состояние. С Богом я побеждаю, без Бога – ничего не могу сделать.

Вот когда человек эту истину увидит, тогда и начинается у него спасительная вера. Только когда я тону – мне нужен Спаситель, а когда я на берегу – мне никого не надо. Православная – правильная христианская – жизнь обнаруживает, показывает человеку те болезни, которые в каждом из нас присутствуют. Показывает, что сам он, без Бога, не может их исцелить. Видя себя тонущим, он обращается ко Христу. Христос приходит, помогает ему – вот откуда начинается живая спасительная вера. Так для человека начинается христианство уже, а не просто религия, не просто вера в Бога.

Я вам сказал всё, больше ничего не знаю. Спасибо.

Вопросы аудитории:

– Замечательный вопрос, я радуюсь, что здесь такая атмосфера. Мой духовный отец, игумен Никон (Воробьёв), надписал мне первый том в свое время: «Сейчас, в наше время, когда оскудели такие духовные наставники, которые видели душу человека и могли без слов сказать то, что нужно человеку, нет лучшего духовного руководителя, чем творения святителя Игнатия (Брянчанинова). Он переложил древних отцов применительно (как важно!) для нашего времени, для нашего состояния, для нашего понимания. Поэтому его сочинениями руководствуйся, их изучай». Вот, что он написал мне.

Спасибо за этот вопрос, я действительно считаю, что святитель Игнатий – бесценное сокровище для нашего времени. Спасибо вам за издание его, жду, когда письма выйдут.

– Католическая духовность и православная: Вы говорили про этот метод сравнения, но ведь и у православных, у святителя Димитрия Ростовского, тоже есть всякие перегибы, апокрифы просто… Или цензуру какую-то нужно вводить?

– Правильный вопрос, очень верный. Относительно житий Димитрия Ростовского: не секрет, – и вы будете учиться, и узнаете более подробно, – что святитель Димитрий, к сожалению, брал католические материалы и без достаточной цензуры, некритически их использовал.

Эпоха Димитрия Ростовского – это была эпоха засилья католического. Киево-Могилянская академия – начало XVII века, Московская духовная академия – конец XVII века – посмотрите, что там было. Вы даже не представляете, под каким сильнейшим влиянием – католическим, а затем и протестантским, – развивалась вся наша богословская мысль, наши духовные заведения. Почему они носят такой схоластический характер? Школы должны быть все в монастыре, сквозь монастырь пройти, чтобы хоть немного познакомиться с духовной жизнью, а не заниматься только этой внешней, умовой деятельностью, умовой практикой.

Поэтому, действительно, Димитрий Ростовский некритически использовал католические материалы, но если бы католики сейчас на это указали, то я бы ответил, что мы от этих вещей сейчас открещиваемся, а вы открещиваетесь от того, что делала Тереза или нет? А я – нет, не принимаю. Если говорят, что Матронушка сказала, что причастие надо выплюнуть, чтобы бес вышел, – я думаю, что каждый скажет: извините, нет, – это или фальшь, или ей приписали, или с ней что-то не так, если не приписали. Вот так мы скажем. Для нас истина дороже всего, а там нет.

Относительно этого отец Серафим (Роуз) хорошо писал, что все, к сожалению, католические источники житийные, агиографические оказались крайне повреждёнными и испорченными, которые после XI столетия. Мы скажем: и у нас есть сумасшедшие, которые мнят себя и Святой Троицей, но мы их называем сумасшедшими, а вы – Учителем Церкви. Вот в чём разница между нами и ими.

– Есть много религий, Вы сказали, что главное отличие христианства – это понятие о грехе…

– Речь идёт, конечно же, о первородном грехе, да.

– А вот в буддизме восьмеричный путь, очищение – у них основное остаётся? Ты здоров – только очистись?..

– Да, у них такие иллюзии присутствуют, их надо отбросить. В веданте, этой основной ортодоксальной системе вишнуизма, когда ученик достигает уже достаточной меры духовного развития, приходит к нему учитель и говорит: ты – брахман. Тот слушает, несколько лет потом ходит, возвращается к учителю: да, я – брахман. Правда, здорово? Чувствуете, какой корень лежит там? – Будете, как боги. Вот куда ведёт путь буддистского, индуистского аскетизма: к культу своего Я, культу гордыни.

А если бы вы почитали строки, как Будда о самом себе пишет: учитесь у меня, у меня не было учителя, я сам себе учитель, я сам всего достиг, я сам всё понял, я – он. Достаточно одной такой фразы, чтобы мы с вами могли сказать бесстрастно, без всякого осуждения о его духовном состоянии.

– Вы согласны с утверждением, что в русском человеке, в русском народе генетически заложена православная вера?

– Тут надо расшифровывать, что значит «генетически заложено». Я бы иначе выразился: русский человек по своей природе наиболее соответствует усвоению православной веры. Каждый народ подобен своей породе цветов, например, животных, птиц, чего угодно. Каждый народ обладает своей спецификой, своей особенностью. У русского народа, даже шире – у славян – природа, наиболее соответствующая глубокому восприятию христианства.

Христос рождается среди еврейского народа. Кто Он, Христос? – Спаситель. Если перевести на медицинский язык – величайший Врач. А куда приходит величайший Врач? Когда кто обрезал пальчик – он пососёт и выплюнет. Когда голова очень болит – он пойдёт к медсестре, таблетку взять. Когда аппендикс воспалился – нужно к хирургу идти, операция простая. Когда с сердцем что-то: ой, нужен консилиум. Чем сложнее болезнь, тем более высокого уровня знаний, специализации, опыта требуется врач. Христос пришёл туда – это является очевидным фактом, что там оказалось наиболее больное место в человечестве. Он есть Любовь, а мать к кому проявляет больше внимания? К больному ребёнку, совершенно очевидно.

Святитель Игнатий (Брянчанинов) высказывает интереснейшую мысль, которая для нас приобретает всё большую значимость: антихрист должен родиться в России. Значит, здесь народ наиболее восприимчив к правильному отношению к Богу, наиболее здоровый дух, целостность. Антихрист по своей функции должен делать прямо противоположное тому, что делал Христос. Вот эта мысль, что антихрист должен родиться в России, мне как-то близка. Ибо здесь надо разрушить самое святое, как там исцелить самое больное. Итак, будем ждать царя в России. Только будьте осторожны, чтобы не ошибиться.

– Где-то в 60-70 годы, когда мне приходилось работать в Латинской Америке, я наблюдал там элементы раскола среди высшего католического духовенства – у них же ровная, единая Церковь. Приходилось встречаться с епископами католическими, чтобы понять сущность их воззрений. И один из основных постулатов, на который они указывали, была попытка конвергировать, свести вместе учение о социализме и учение христианское. Выбирая из Евангелия очень многие положения, они их сопоставляли с социалистической доктриной, говоря, что это одно и то же. Правомерны ли были такие воззрения прелатов или это была очередная мистика и заблуждение?

– Вы говорите о вещах, которые и сейчас, и тогда именуются «теологией освобождения», «теологией революции». Это идея очень старая, которая свои корни имеет в идее хилиазма. Хилиазм (от слова хилио – тысячелетие) – это такое значительное верование, которое возникло ещё в среде первых христиан, в связи с апокалипсическими чаяниями, что Христос придёт и устроит тысячелетнее царство на земле. Это благоденствие будет не обязательно тысячу астрономических лет, может, и десять или сто тысяч, сколько угодно.

Идея такова, что Христос является не Тем, который пришёл исцелить человека от всех духовных, душевных и, естественно, затем телесных страстей и самой смерти, а Тем, который принёс новую идеологию, дал новую мораль, новые принципы, благодаря которым мы можем здесь, на земле, устроить Царство Божие.

Вот эта идея Царства Божия на земле в том состоянии, в котором мы находимся, – хоть это будут, конечно, и праведники, – но здесь, в этом бренном теле, устроить Царство Божие. Вот в чём заключается социалистическая идея. Она очень живуча. В нашем русском богословии, например, у Владимира Соловьёва она очень сильно развивается. У протоиерея Павла Светлова, это профессор Киевской академии, университета, у него есть даже целое исследование на эту тему, где он пытается защитить эту идею.

В Латинской Америке, как вы знаете, это люди, которые ориентированы, при всём их католическом мировоззрении, именно на эту жизнь, прежде всего. Об этом лучше всего свидетельствует, когда у них происходят футбольные и прочие сражения: тут и Бог, и никто не нужен: только кто победит – и всё! Это народ горячий, который охвачен земными и только земными интересами. Какие-то духовности, какое-то смирение, кротость, любовь, какое-то молчание, внутренние радость и переживание – о чём вы говорите? Какое-то «Царство Божие внутрь вас есть» – это невозможно.

Хорошие богословы – искусные люди. Нужно вам – они докажут, что слон произошёл из гвоздя. На то их и учат всё-таки. А здесь тем более было просто показать, что только путём освобождения, включая революцию, включая насилия, убийство и кровь, можно создать общество справедливости на земле. Забыли, что источник несправедливости не вне нас находится, а в моей душе. Во всех этих революциях тирана сменяет тот, кто сам хочет быть тираном. И начинает сам быть таковым – почти без исключений.

У Шафаревича так великолепно показано в его книге о социализме это явление, прекрасный материал, иллюстрирующий данную идею. Все эти восстания, революции происходят вовсе не из глубокой идеи мира, справедливости и любви, а из зависти, ненависти и желания самому стать таким же богатым, самому приобрести власть. Сердце, которое не очищено от страстей, оно обязательно придёт к этому, получив власть. Вот нормальный человек, и вдруг ему дают лычку – ефрейтор: всё, был человек – стал скотина. Нельзя повысить человека – начинает с ума сходить, он же поднялся на одну ступень.

Богословы революции и освобождения забыли о цели христианства. Забыли о великой истине, что дух творит себе формы. Неочищенное сердце, то, в котором не побеждены страсти, оно не может сотворить ни справедливости, ни мира.

– Можно ли назвать монашество особым путём, ведь много святых, но мы только монахов называем преподобными?..

– Это глубокое заблуждение, когда думают, что христианство только для монахов. Все заповеди даны для всех христиан. Монах или мирянин, патриарх или диакон – заповеди одни и те же. Отличаются монашество от немонашества условиями жизни, которые человек принимает для лучшего осуществления заповедей. Монашество – это особые условия жизни, когда монахи отрекаются от некоторых вещей, чтобы освободить себе больше времени, больше души для правильного, более точного исполнения заповедей Евангелия.

Ведь когда удобнее помолиться? Когда вокруг столько суеты у мирского человека – монаху удобнее. Вот монахи и освобождают себя, насколько возможно, от лишнего. Эти лучшие условия позволяют человеку достигать большего очищения души. Того, что на аскетическом языке называется – достичь христианского совершенства, достичь бесстрастия.

Только этим монашество и отличается, почему и именуются преподобными – там, по слову святителя Игнатия (Брянчанинова), оранжерея. Монашество – это оранжерея, в которой можно вырастить великолепные цветы, которые в обычной среде не вырастишь. Потому и преподобные. А здесь – праведные. А кто выше? К кому был послан Макарий Великий? – К двум женщинам, замужним, поучиться. К кому Антоний Великий был послан? – К сапожнику. И в том, и в другом случае оба ушли с великим назиданием.

Какой вывод делают все древние отцы? Оказывается, мерой смирения измеряется благодать, а не мерою подвигов. Почему их Бог послал туда: к этим жёнам, к сапожнику? Потому что у них возникала мысль, что они – подвижники. А там, в миру?.. Вот эти мысли, эти тени появлялись в их душе, и Господь послал и научил их, и для них это явилось прекрасным средством для более высокого духовного развития. Все должны исполнять, а не только одни монахи. Это большая беда, когда думают, что только монахам надо молиться, трудиться, а другим ничего не надо. Это полное искажение христианства.

– Мы сейчас издаём «Жития святых» архиепископа Филарета (Гумилёвского) – каково Ваше отношение к этому автору?

– К нему самое положительное отношение, а вот Димитрия Ростовского – его надо бы переложить.

Фото Владимира Ходакова

Аудио предоставлено

ЛЕКЦИЯ ПРОФЕССОРА А.И. ОСИПОВА ПО ОСНОВНОМУ БОГОСЛОВИЮ,
ПРОЧИТАННАЯ В СРЕТЕНСКОМ УЧИЛИЩЕ 13 СЕНТЯБРЯ 2000

В настоящее время все мы находимся в такой жизненной ситуации, когда уже никоим образом и никакими стенами не можем отделить себя от окружающего мира. Какова она? Мы живем в мире религиозного плюрализма. Мы оказались перед лицом такого множества проповедников, каждый из которых предлагает нам свои идеалы, свои нормы жизни, свои религиозные воззрения, что предыдущее поколение, или мое поколение, пожалуй, не позавидует вам. У нас было проще. Основная проблема, перед которой мы стояли, была проблема религии и атеизма.

У вас, если хотите, появилось нечто гораздо большее и гораздо худшее. Есть Бог или нет Бога - это только первая ступень. Ну хорошо, человек убедился, что есть Бог. А дальше? Вер много, кем ему стать? Христианином, а почему не мусульманином? А почему не буддистом? А почему не кришнаитом? Я не хочу перечислять далее, сейчас так много религий, вы их лучше меня знаете. Почему, почему, и почему? Ну ладно, пройдя сквозь дебри и джунгли этого многорелигиозного древа, человек стал христианином. Все понял, христианство - это лучшая религия, правильная.

Но какое христианство? Оно столь многолико. Кем быть? Православным, католиком, пятидесятником, лютеранином? Опять несть числа. Вот перед какой ситуацией оказалась сейчас современная молодежь. При этом представители новых и старых религий, представители неправославных конфессий, как правило, гораздо больше заявляют о себе, и имеют значительно большие возможности пропаганды в средствах массовой информации, чем мы, православные.

Итак, первое, перед чем останавливается современный человек - это множество вер, религий, мировоззрений. Поэтому сегодня мне бы хотелось по скору, очень конспективно пройтись по этой анфиладе комнат, которая открывается перед множеством современных людей, ищущих истину, и посмотреть хотя бы в самых общих, но принципиальных чертах, почему все-таки человек должен, не только может, а действительно должен на разумных основаниях стать не просто христианином, но христианином православным.

Итак, первая проблема: "Религия и атеизм". Приходится встречаться на конференциях, очень значительных, с людьми, которые действительно образованы, действительно ученые, не верхогляды, и приходится сталкиваться постоянно с одними и теми же вопросами. Кто такой Бог? Есть ли Он? Даже: зачем Он нужен? Или, если Бог есть, то почему Он не выступит с трибуны Объединенных Наций и не объявит о Себе? И такие вещи можно услышать. Что можно сказать на это?

Этот вопрос, как мне кажется, решается с позиции центральной современной философской мысли, которую легче всего выразить понятием экзистенциальности. Существование человека, смысл человеческой жизни - в чем основное ее содержание? Ну, конечно, прежде всего в жизни . А как же иначе? Какой смысл я переживаю, когда сплю? Смысл жизни может быть только в осознании, "вкушении" плодов своей жизни и деятельности. И еще никто никогда не мог и во веки веков не будет считать и утверждать, что конечный смысл жизни человека может быть в смерти. Здесь и лежит непроходимый водораздел между религией и атеизмом. Христианство утверждает: человек, эта земная жизнь является только началом, условием и средством подготовки к вечности, готовься, тебя ожидает вечная жизнь. Оно говорит: вот, что необходимо для этого сделать, вот каким необходимо быть, чтобы вступить туда. А что утверждает атеизм? Нет Бога, нет души, нет вечности и потому верь, человек, тебя ожидает вечная смерть! Какой ужас, какой пессимизм, какое отчаяние - мороз по коже от этих страшных слов: человек, тебя ожидает вечная смерть. Я уже не говорю о тех, скажу мягко, странных обоснованиях, которые приводятся при этом. Одно это утверждение заставляет содрогнуться человеческую душу. - Нет, избавьте меня от такой веры.

Когда человек заблудится в лесу, ищет дорогу, ищет путь домой и вдруг, находя кого-то, спрашивает: "Есть ли отсюда выход?" А тот ему отвечает: "Нет и не ищи, устраивайся здесь, как можешь", - то поверит ли он ему? Сомнительно. Не начнет ли искать далее? И найдя другого человека, который скажет ему: "Да, выход есть, и я тебе укажу признаки, приметы, по которым ты сможешь отсюда выйти", - то не ему ли он поверит? То же самое происходит и в области мировоззренческого выбора, когда человек оказывается перед лицом религии и атеизма. Пока у человека еще сохраняется искра искания истины, искра искания смысла жизни, до тех пор он не может, психологически не может принять концепции, утверждающей, что его как личность, и, следовательно, всех людей ожидает вечная смерть, для "достижения" которой, оказывается, необходимо создавать лучшие экономические, социальные, политические, культурные условия жизни. А далее все будет о,кэй - завтра вы помрете и вас отнесем на кладбище. Просто "замечательно"!

Я сейчас указал вам только на одну сторону, психологически очень существенную, которой, как мне кажется, уже достаточно для каждого человека с живой душой, чтобы понять, что только религиозное мировоззрение, только мировоззрение, которое принимает за свою основу Того, Кого мы называем Богом, позволяет говорить о смысле жизни.

Итак, я верю в Бога. Будем считать, что мы первую комнату прошли. И, поверив в Бога, я вхожу во вторую… Боже мой, что здесь я вижу и слышу? Народу полно, и каждый кричит: "Только у меня истина". Вот задача-то… И мусульмане, и конфуциане, и буддисты, и иудеи и кого только нет. Много тех, среди которых находится теперь христианство. Вот стоит и он, христианский проповедник, посреди других, а я ищу, кто же прав-то здесь, кому же верить?

Тут имеются два подхода, может быть их и больше, но я назову два. Один из них, который может дать человеку возможность убедиться, какая религия есть истинная (то есть объективно соответствует человеческой природе, человеческим исканиям, человеческому пониманию смысла жизни) заключается в методе сравнительно-богословского анализа. Довольно долгий путь, тут нужно хорошо изучить каждую религию. Но далеко не каждый может пройти этим путем, нужно большое время, большие силы, если хотите, соответствующие способности для того, чтобы изучить все это - тем более, что это отнимет столько сил души…

Но есть и другой метод. В конце концов, каждая религия обращена к человеку, ему она говорит: истина вот какова, а не что-то другое. При этом все мировоззрения и все религии утверждают одну простую вещь: то, что сейчас есть, в каких политических, социальных, экономических, с одной стороны, и духовных, моральных, культурных и т.д. условиях - с другой, живет человек - это ненормально, это не может его устроить и даже если кого-то лично это и удовлетворяет, то подавляющее число людей в той или иной степени от этого страдает. Это не устраивает человечество в целом, оно ищет чего-то другого, большего. Стремится куда-то, в неизведанное будущее, ждет "золотого века" - настоящее положение вещей никого не устраивает.

Отсюда становится понятным, почему существо каждой религии, всех мировоззрений сводится к учению о спасении. И вот здесь-то мы и сталкиваемся с тем, что уже дает возможность, как мне кажется, сделать обоснованный выбор, когда мы оказываемся перед лицом религиозного многообразия. Христианство в отличие от всех других религий утверждает нечто, чего другие религии (и тем более мировоззрения нерелигиозные) просто не знают. И не только не знают, но когда сталкиваются с этим, то с негодованием отвергают. Это утверждение заключается в понятии т. н. первородного греха. Все религии, если хотите даже все мировоззрения, все идеологии говорят о грехе. Называя, правда, это по-разному, но это неважно. Но ни одно из них не считает, что природа человека в настоящем его состоянии больна. Христианство же утверждает, что то состояние, в котором все мы, люди, родились, находимся, растем, воспитываемся, мужаем, созреваем, - состояние, в котором мы наслаждаемся, развлекаемся, учимся, делаем открытия и так далее - это есть состояние глубокой болезни, глубокого повреждения. Мы больны. Речь идет не о гриппе и не о бронхите и не о психическом заболевании. Нет, нет, мы психически здоровы, и физически здоровы - можем задачи решать и в космос летать - мы глубоко больны с другой стороны. В начале бытия человеческого произошло какое-то странное трагическое расщепление единого человеческого существа на как бы автономно существующие и часто противоборствующие между собой ум, сердце и тело - "щука, рак да лебедь"… Какой абсурд утверждает христианство, не правда ли? Все возмущаются: "Я ненормальный? Извините, другие может быть, но не я". И вот здесь-то, если христианство право, и заключен самый корень, источник, того, что человеческая жизнь как в индивидуальном, так и во всечеловеческом масштабе, ведет к одной трагедии за другой. Ибо если человек серьезно болен, а он ее не видит и потому не лечит, то она погубит его.

Другие религии не признают этой болезни в человеке. Отвергают ее. Они считают, что человек - это здоровое семечко, но которое может развиваться и нормально и ненормально. Его развитие обусловлено социальной средой, экономическими условиями, психологическими факторами, обусловлено многими вещами. Поэтому человек может быть и хорошим и плохим, но сам он по своей природе хорош. Вот главный антитезис нехристианского сознания. Я не говорю нерелигиозного, там и говорить нечего, там вообще: "человек - это звучит гордо". Только христианство утверждает, что настоящее наше состояние - это состояние глубокой поврежденности, причем такой поврежденности, что в личном плане человек сам не может исцелить его. На этом утверждении строится величайший христианский догмат о Христе как Спасителе.

Эта идея является принципиальным водоразделом между христианством и всеми прочими религиями.

Теперь я попытаюсь показать, что христианство в отличие от других религий имеет объективное подтверждение данного своего утверждения. Давайте обратимся к истории человечества. Посмотрим, чем оно живет всю доступную нашему человеческому взору историю? Какими целями? Конечно же, оно хочет построить Царство Божие на земле, создать рай. Одни с помощью Бога. И в этом случае Он рассматривается не более как средство к благу на земле, но не как высшая цель жизни. Другие - вообще без Бога. Но важно другое. Все понимают, что невозможно это Царство на земле без таких элементарных вещей, как: мир, справедливость, любовь (само собой понятно, какой может быть рай, где идет война, царит несправедливость, злоба и т.д.?), если хотите, уважение к друг другу, снизойдем и до этого. То есть все прекрасно понимают, что без таких основополагающих нравственных ценностей, без их осуществления невозможно достичь никакого благоденствия на земле. Всем понятно? Всем. А что делает человечество всю историю? Что делаем? Эрих Фромм хорошо сказал: "История человечества написана кровью. Это история никогда не прекращающегося насилия". Точно.

Историки, особенно военные, могли бы, думаю, прекрасно проиллюстрировать нам, чем наполнена вся история человечества: войны, кровопролития, насилия, жестокости. Двадцатый век - по идее, век высшего гуманизма. И он показал этот верх "совершенства", превзойдя пролитой кровью все предыдущие века человечества вместе взятые. Если бы наши предки смогли посмотреть на то, что произошло в двадцатом веке, они содрогнулись бы от масштабов жестокости, несправедливости, обмана. Какой-то непостижимый парадокс заключается в том, что человечество по мере развития своей истории делает все точно наоборот основной своей идее, цели и мысли, к которой изначала были направлены все его усилия.

Я задаю риторический вопрос: "Может ли вести себя так умное существо?" История просто издевается над нами, иронизирует: "Человечество, поистине, умно и здраво. Оно не душевнобольное, нет, нет. Оно просто творит немножко больше и чуть-чуть хуже, чем это делают в сумасшедших домах".

Увы, это факт, от которого никуда не уйти. И он показывает, что не отдельные единицы в человечестве заблуждаются, нет и нет (к сожалению, только единицы не заблуждаются), а это какое-то парадоксальное всечеловеческое свойство.

Если посмотрим теперь на отдельного человека, точнее, если у человека хватит нравственных сил "к себе оборотиться", на себя посмотреть, то он увидит картину не менее впечатляющую. Апостол Павел точно ее охарактеризовал: "Бедный я человек, делаю не то доброе, что хочу, а то злое, что ненавижу". И действительно, каждый, кто хотя немного обратит внимание на то, что происходит в его душе, соприкоснется с самим собой, то не может не увидеть, насколько он духовно болен, насколько подвержен действию различных страстей, порабощен им. Бессмысленно спрашивать: "Зачем ты, бедный человек, объедаешься, опиваешься, лжешь, завидуешь, блудишь и т. д.? Ты же этим убиваешь самого себя, разрушаешь семью, калечишь своих детей, отравляешь всю атмосферу вокруг себя. Зачем бьешь себя, режешь, колешь, зачем губишь свои нервы, психику, само тело? Ты понимаешь, что это губительно для тебя?" Да, понимаю, но не могу этого не делать. Василий Великий как-то воскликнул: "И не зарождалось в душах человеческих более пагубной страсти, нежели зависть". И, как правило, человек, страдая, не может справиться с собой. Здесь, в глубине своей души каждый разумный человек постигает то, о чем говорит христианство: "Делаю не то доброе, что хочу, а то злое, что ненавижу". Это здоровье или болезнь?!

В то же время для сравнения посмотрите, как может меняться человек при правильной христианской жизни. Те, которые очистились от страстей, приобрели смирение, "стяжали, - по слову преподобного Серафима Саровского, - Духа Святого", приходили к любопытнейшему с психологической точки зрения состоянию: они начинали видеть себя худшими всех. Пимен Великий говорил: "Поверьте, братие, куда будет ввержен сатана, туда буду ввержен я"; Сисой Великий умирал, и лицо его просветилось, как солнце, так что на него невозможно было смотреть, а он умолял Бога дать ему еще немного времени на покаяние. Что это? Лицемерие какое-то, смиренничание? Да избавит Бог. Они, даже в мыслях боялись согрешить, потому говорили от всей своей души, говорили то, что действительно переживали. Мы же этого совсем не чувствуем. Я переполнен всякой грязью, а вижу и чувствую себя очень хорошим человеком. Я хороший человек! Но если что-то и сделаю плохо, то кто без греха, другие не лучше меня, да и виноват не столько я, сколько другой, другая, другие. Мы не видим души своей и потому столь хороши в своих глазах. Как разительно отличается духовное зрение человека святого от нашего!

Так вот, повторяю. Христианство утверждает, что человек по своей природе, в его настоящем, так называемом нормальном, состоянии глубоко поврежден. Этого повреждения, к сожалению, мы почти не видим. Странная слепота, самая страшная, самая главная, которая присутствует в нас, - это есть невидение своей болезни. Это действительно самое опасное, потому что когда человек увидит свою болезнь, он лечится, идет к врачам, ищет помощи. А когда видит себя здоровым, то отправит к ним того, кто говорит ему, что он болен. Вот тяжелейший симптом той самой поврежденности, которая присутствует в нас. А что она есть, об этом однозначно со всей силой и яркостью свидетельствует как история человечества, так и история жизни каждого человека в отдельности, и в первую очередь каждому человеку его личная жизнь. Вот на что указывает христианство.

Скажу, что объективное подтверждение только одного этого факта, одной этой истины христианской веры - о поврежденности человеческой природы - уже показывает мне, к какой религии я должен обратиться. К той, которая вскрывает мои болезни и указывает средства их излечения, или к религии, которая замазывает их, питает человеческое самолюбие, говорит: все хорошо, все прекрасно, нужно не лечиться, а лечить окружающий мир, нужно развиваться и совершенствоваться? Исторический опыт показал, что значит не лечиться .

Ну, хорошо, дошли до христианства. Слава Тебе, Господи, нашел истинную веру, наконец-то. Вхожу в следующую комнату, а там опять народу полно и вновь крики: моя христианская вера самая лучшая. Католик призывает: посмотри сколько за мной стоит - 1 миллиард 45 миллионов. Протестанты самых различных деноминаций указывают, что их 350 миллионов. Православных меньше всех, всего 170 миллионов. Правда, кто-то подсказывает: истина не в количестве, а в качестве. Но вопрос в высшей степени серьезный: "Где же оно, истинное христианство?"

К решению этого вопроса также возможны разные подходы. Нам в семинарии всегда предлагали метод сравнительного изучения догматических систем католицизма и протестантизма с православием. Это - метод, заслуживающий внимания и доверия, но мне он все же представляется недостаточно хорошим и недостаточно полным, потому что человеку, не имеющему хорошего образования, достаточных познаний, совсем не легко разобраться в дебрях догматических дискуссий и решить кто прав, а кто виноват. К тому же там используются подчас такие сильные психологические приемы, которые легко могут сбить человека с толку. Вот, к примеру, обсуждаем с католиками проблему примата папы, а они говорят: "Папа? Ой, такая чепуха эти примат и непогрешимость папы, ну что вы!? Это то же самое, что у вас авторитет патриарха. Непогрешимость и власть папы, практически, ничем не отличаются от авторитетности заявлений и власти любого предстоятеля Православной Поместной Церкви". Хотя в действительности здесь принципиально различные догматические и канонические уровни. Так что сравнительно-догматический метод очень не прост. Особенно когда вы будете поставлены перед лицом людей, не только знающих, но и стремящихся во что бы то ни стало убедить вас.

Но есть другой путь, который со всей очевидностью покажет, что есть католицизм и куда он ведет человека. Это метод тоже сравнительного исследования, но исследования уже духовной области жизни, наглядно проявляющей себя в жизни святых. Именно здесь во всей силе и яркости обнаруживается вся, выражаясь аскетическим языком, "прелестность" католической духовности, - та прелестность, которая чревата тяжелейшими последствиями для аскета, ставшего на этот путь жизни. Вы знаете, что иногда я выступаю с общественными лекциями, и на них собираются разные люди. И вот нередко задают вопрос: "Ну, а чем католичество отличается от православия, в чем его ошибка? Не является ли оно просто другим путем ко Христу?" И много раз я убеждался, что достаточно привести несколько примеров из жизни католических мистиков, чтобы спрашивающие просто сказали: "Спасибо, теперь все ясно. Больше ничего не нужно".

Действительно, по своим святым оценивается любая Поместная Православная Церковь или инославная. Скажите мне, кто ваши святые, и я скажу вам, какова ваша Церковь. Ибо любая Церковь объявляет святыми лишь тех, которые воплотили в своей жизни христианский идеал, как он видится данной Церковью. Поэтому прославление кого-то является не только свидетельством Церкви о христианине, который по ее суждению достоин славы и предлагается ею в качестве примера для подражания, но и прежде всего свидетельством Церкви о самой себе. По святым мы лучше всего можем судить о действительной или мнимой святости самой Церкви.

Приведу несколько иллюстраций, свидетельствующих о понимании святости в католической церкви.

Одним из великих католических святых является Франциск Ассизский (XIII в.). Его духовное самосознание хорошо открывается из следующих фактов. Однажды Франциск долго молился (чрезвычайно показателен при этом предмет молитвы) "о двух милостях": "Первая - это чтобы я... мог... пережить все те страдания, которые, Ты, Сладчайший Иисусе, испытал в Твоих мучительных страстях. И вторая милость... - это, чтобы... я мог почувствовать... ту неограниченную любовь, которою горел Ты, Сын Божий". Как видим, не чувства своей греховности беспокоили Франциска, а откровенные претензии на равенство с Христом ! Во время этой молитвы Франциск "почувствовал себя совершенно превращенным в Иисуса ", Которого он тут же и увидел в образе шестикрылого серафима, поразившего его огненными стрелами в места крестных язв Иисуса Христа (руки, ноги и правый бок). После этого видения у Франциска появились болезненные кровоточащие раны (стигмы) - следы "страданий Иисусовых" (Лодыженский М.В. Свет Незримый. - Пг. 1915. - С. 109.)

Природа этих стигм хорошо известна в психиатрии: непрерывная концентрация внимания на крестных страданиях Христа чрезвычайно возбуждает нервы и психику человека и при длительных упражнениях может вызывать это явление. Ничего благодатного здесь нет, ибо в таком сострадании (сompassio) Христу нет той истинной любви, о существе которой Господь прямо сказал: кто соблюдает заповеди Мои, тот любит Меня (Ин. 14;21). Потому подмена борьбы с своим ветхим человеком мечтательными переживаниями "сострадания" является одной из тяжелейших ошибок в духовной жизни, которая приводила и приводит многих подвижников к самомнению, гордыне - очевидной прелести, нередко связанной с прямыми психическими расстройствами (ср. "проповеди" Франциска птицам, волку, горлицам, змеям... цветам, его благоговение перед огнем, камнями, червями).

Очень показательна и цель жизни, которую поставил перед собой Франциск: "Я трудился и хочу трудиться... потому что это приносит честь " (Святой Франциск Ассизский. Сочинения. - М., Изд. Францисканцев, 1995. - С.145). Франциск желает пострадать за других и искупить чужие грехи (С.20). Не потому ли в конце жизни он откровенно сказал: "Я не сознаю за собой никакого прегрешения, которое не искупил бы исповедью и покаянием" (Лодыженский. - С. 129.). Все это свидетельствует о невидении им своих грехов, своего падения, то есть о полной духовной слепоте.

Для сравнения приведем предсмертный момент из жизни преподобного Сисоя Великого (V в.). "Окруженный в момент своей смерти братией, в ту минуту, когда он как бы беседовал с невидимыми лицами, Сисой на вопрос братии: "Отче, скажи нам, с кем ты ведешь беседу?" - отвечал: "Это ангелы пришли взять меня, но я молюсь им, чтобы они оставили меня на короткое время, чтобы покаяться". Когда же на это братия, зная, что Сисой совершен в добродетелях, возразила ему: "Тебе нет нужды в покаянии, отче", - то Сисой ответил так: "Поистине я не знаю, сотворил ли я хоть начало покаяния моего" (Лодыженский. - С. 133.) Это глубокое понимание, видение своего несовершенства является главной отличительной чертой всех истинных святых.

А вот выдержки из "Откровений блаженной Анжелы" (†1309 г.) (Откровения блаженной Анжелы. - М., 1918.).

Дух Святой, - пишет она, - говорит ей: "Дочь Моя, сладостная Моя,.. очень Я люблю тебя" (с. 95): "Был я с апостолами, и видели они Меня очами телесными, но не чувствовали Меня так, как чувствуешь ты" (с. 96). И такое открывает о себе Анжела: "Вижу я во мраке Святую Троицу, и в самой Троице, Которую вижу я во мраке, кажется мне, что стою я и пребываю в середине Ее" (с. 117). Свое отношение к Иисусу Христу она выражает, например, в таких словах: "могла я всю себя ввести внутрь Иисуса Христа" (с. 176). Или: "Я же от сладости Его и от скорби об отшествии Его кричала и хотела умереть" (с. 101) - при этом она в ярости так начинала бить себя, что монахини вынуждены были уносить ее из костела (с. 83).

Резкую, но верную оценку "откровений" Анжелы дает один из крупнейших русских религиозных мыслителей XX-го века А.Ф. Лосев. Он пишет, в частности: "Соблазненность и прельщенность плотью приводит к тому, что Святой Дух является блаженной Анжеле и нашептывает ей такие влюбленные речи: "Дочь Моя, сладостная Моя, дочь Моя, храм Мой, дочь Моя, услаждение Мое, люби Меня, ибо очень люблю Я тебя, много больше, чем ты любишь Меня". Святая находится в сладкой истоме, не может найти себе места от любовных томлений. А возлюбленный все является и является и все больше разжигает ее тело, ее сердце, ее кровь. Крест Христов представляется ей брачным ложем... Что может быть более противоположно византийско-московскому суровому и целомудренному подвижничеству, как не эти постоянные кощунственные заявления: "Душа моя была принята в несотворенный свет и вознесена", - эти страстные взирания на Крест Христов, на раны Христа и на отдельные члены Его Тела, это насильственное вызывание кровавых пятен на собственном теле и т.д. и т.п.? В довершение всего Христос обнимает Анжелу рукою, которая пригвождена ко Кресту, а она, вся исходя от томления, муки и счастья, говорит: "Иногда от теснейшего этого объятия кажется душе, что входит она в бок Христов. И ту радость, которую приемлет она там, и озарение рассказать невозможно. Ведь так они велики, что иногда я не могла стоять на ногах, но лежала и отнимался у меня язык... И лежала я, и отнялись у меня язык и члены тела" (Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. - М., 1930. - Т. 1. - С. 867-868.).

Ярким свидетельством католической святости является Катарина Сиенская (+1380), возведенная папой Павлом VI в высший разряд святых - в "Учители Церкви". Зачитаю несколько выписок из католической книги Антонио Сикари "Портреты святых". Цитаты, по-моему, не потребуют комментарий.

Екатерине было около 20 лет. "Она чувствовала, что в ее жизни должен произойти решающий перелом, и продолжала истово молиться Своему Господу Иисусу, повторяя ту прекрасную, нежнейшую формулу, которая стала для нее привычной: "Сочетайся со мной браком в вере!" (Антонио Сикари. Портреты святых. Т. II. - Милан, 1991. - С.11.).

"Однажды Екатерина увидела видение: ее божественный Жених, обнимая, привлекал ее к Себе, но потом взял из ее груди сердце, чтобы дать ей другое сердце, более похожее на Его собственное"(с.12).

Однажды сказали, что она умерла. "Она сама говорила впоследствии, что ее сердце было растерзано силой божественной любви и что она прошла через смерть, "узрев райские врата". Но "вернись, дитя Мое, - сказал мне Господь, тебе нужно вернуться... Я приведу тебя к князьям и властителям Церкви." "И смиренная девушка начала рассылать по всему свету свои послания, длинные письма, которые она диктовала с поразительной быстротой, часто по три или по четыре одновременно и по разным поводам, не сбиваясь и опережая секретарей. Все эти письма завершаются страстной формулой: "Иисус сладчайший, Иисус Любовь" и часто начинаются словами...: "Я, Екатерина, служанка и раба рабов Иисуса, пишу вам в драгоценнейшей Крови Его..." (12).

"В письмах Екатерины бросается в глаза прежде всего частое и настойчивое повторение слов: "Я хочу" (12).

"Некоторые говорят, что решительные слова "я хочу" она в состоянии экстаза обращала даже ко Христу" (13).

Из переписки с Григорием Х1, которого она убеждала вернуться из Авиньона в Рим: "Говорю вам от имени Христа... Я говорю вам, отче, в Иисусе Христе... Ответьте на зов Святого Духа, к вам обращенный" (13).

"А к королю Франции обращается со словами: "Творите волю Божию и мою" (14).

Не менее показательны "откровения" и возведенной также папой Павлом VI в "Учители Церкви" Терезы Авильской (XVI в.). Перед смертью она восклицает: "О, Бог мой, Супруг мой, наконец-то я Тебя увижу!". Этот в высшей степени странный возглас не случаен. Он - закономерное следствие всего "духовного" подвига Терезы, существо которого открывается хотя бы в следующем факте.

После многочисленных своих явлений "христос" говорит Терезе: "С этого дня ты будешь супругой Моей... Я отныне не только Творец твой, Бог, но и Супруг" (Мережковский Д.С. Испанские мистики. - Брюссель, 1988. - С. 88.) "Господи, или страдать с Тобой, или умереть за Тебя!" - молится Тереза и падает в изнеможении под этими ласками...", - пишет Д. Мережковский. Не приходится поэтому удивляться, когда Тереза признается: "Душу зовет Возлюбленный таким пронзительным свистом, что нельзя этого не услышать. Этот зов действует на душу так, что она изнемогает от желания". Не случайно поэтому известный американский психолог Вильям Джеймс, оценивая ее мистический опыт, писал, что "ее представления о религии сводились, если можно так выразиться, к бесконечному любовному флирту между поклонником и его божеством" (Джемс В. Многообразие религиозного опыта. /Пер. с англ. - М., 1910. - С. 337).

Еще одной иллюстрацией представления о святости в католицизме является Тереза из Лизье (Тереза Маленькая, или Тереза Младенца Иисуса), которая, прожив 23 года от роду, в 1997 году, в связи с столетием со дня кончины, "непогрешимым" решением папы Иоанна Павла II была объявлена еще одним Учителем Вселенской Церкви. Вот несколько цитат из духовной автобиографии Терезы "Повесть об одной душе", красноречиво свидетельствующие о ее духовном состоянии (Повесть об одной душе // Символ. 1996. №36. - Париж. - С.151.)

"Во время собеседования, предварившего мой постриг, я поведала о делании, которое намеревалась совершить в Кармеле: "Я пришла спасать души и прежде всего - молиться за священников " (Не себя спасать, но других!).

Говоря о своем недостоинстве, она тут же пишет: "Я неизменно храню дерзновенное упование на то, что стану великой святой ... Я думала, что рождена для славы и искала путей к ее достижению. И вот Господь Бог... открыл мне, что моя слава не будет явлена смертному взору, и суть ее в том, что я стану великой святой !!!" (ср.: Макарий Великий, которого сподвижники за редкую высоту жизни называли "земным богом", лишь молился: "Боже, очисти мя грешного, яко николиже сотворих благое пред Тобою"). Позднее Тереза напишет еще более откровенно: "В сердце моей Матери-Церкви я буду Любовью... тогда я буду всем... и через это моя мечта осуществится!!!"

В высшей степени "замечательно" учение Терезы о духовной любви: "Это было лобзание любви. Я чувствовала себя любимой и говорила: "Я люблю Тебя и вверяю Тебе себя навеки". Не было ни прошений, ни борьбы, ни жертв; уже давно Иисус и маленькая бедная Тереза, взглянув друг на друга, поняли все... Этот день принес не обмен взглядами, а слияние, когда больше не было двух, и Тереза исчезла, словно капля воды, потерявшаяся в океанских глубинах". Едва ли требуются здесь какие комментарии к этому мечтательному роману бедной девушки - Учителю католической церкви.

На методическом развитии воображения основывается мистический опыт одного из столпов католической мистики, родоначальника ордена иезуитов Игнатия Лойолы (XVI в.).

Его книга "Духовные упражнения", пользующаяся огромным авторитетом в католичестве, непрерывно призывает христианина к тому, чтобы представить себе, вообразить, созерцать и Святую Троицу, и Христа, и Богоматерь, и ангелов и т. д. Все это принципиально противоречит основам духовного подвига святых Вселенской Церкви, поскольку приводит верующего к полному духовному и душевному расстройству.

Преподобный Нил Синайский (V в.) предупреждает: "Не желай видеть чувственно Ангелов или Силы, или Христа, чтоб с ума не сойти, приняв волка за пастыря, и поклонившись врагам-демонам" (Преп. Нил Синайский. 153 главы о молитве. Гл. 115 // Добротолюбие: В 5 т. Т. 2. 2-е изд. - М., 1884. - С. 237).

Преподобный Симеон Новый Богослов (XI в.), рассуждая о тех, кто на молитве "воображает блага небесные, чины ангелов и обители святых", прямо говорит, что "это есть знак прелести". "На этом пути стоя, прельщаются и те, которые видят свет телесными очами своими, обоняют благовония обонянием своим, слышат гласы ушами своими и подобное" (Преп. Симеон Новый Богослов. О трех образах молитвы // Добротолюбие. Т. 5. М., 1900. С. 463-464).

Преподобный Григорий Синаит (XIV в.) напоминает: "Никогда не принимай, если что увидишь чувственное или духовное, вне или внутри, хотя бы то был образ Христа, или ангела, или святого какого... Приемлющий то... легко прельщается... Бог не негодует на того, кто тщательно внимает себе, если он из опасения прельщения не примет того, что от Него есть,.. но паче похваляет его, как мудрого" (Преп. Григорий Синаит. Наставление безмолвствующим // Там же. - С. 224).

Как прав был тот помещик (об этом пишет свт. Игнатий Брянчанинов), который, увидев в руках своей дочери католическую книжку "Подражание Иисусу Христу" Фомы Кемпийского (XV в.), вырвал у нее из рук, и сказал: "Прекрати играть с Богом в роман". Вышеприведенные примеры не оставляют сомнений в справедливости этих слов. К великому сожалению, в католической церкви уже перестали, видимо, отличать духовное от душевного и святость от мечтательности, а следовательно, и христианство от язычества.

Это, что касается католицизма.

С протестантизмом, мне кажется, достаточно и догматики. Чтобы увидеть его существо, я ограничусь сейчас только одним и главным утверждением протестантизма: "Человек спасается только верою, а не делами, потому верующему грех не вменяется в грех". Вот основной вопрос, в котором протестанты запутались. Они начинают строить дом спасения с десятого этажа, забыв (если помнили?) учение древней Церкви о том, какая вера спасает человека. Не вера же в то, что Христос 2000 лет тому назад пришел и все сделал за нас?!

В чем же отличие в понимании веры в православии от протестантизма? Православие тоже говорит, что спасает человека вера, но верующему грех вменяется в грех. Какая это вера? - Не "умовая", по свт. Феофану, то есть рассудочная, но то состояние , которое приобретается при правильной, я подчеркиваю, правильной христианской жизни человека, благодаря лишь которой он убеждается, что только Христос может его спасти от рабства и мучительства страстей. Как достигается эта вера-состояние? Понуждением к исполнению заповедей Евангелия и искренним покаянием. Преп. Симеон Новый Богослов говорит: "Тщательное исполнение заповедей Христовых научает человека его немощи", то есть открывает ему его бессилие самому без помощи Божией искоренить в себе страсти. Сам, один человек не может - с Богом же, "вдвоем", оказывается, все может. Правильная христианская жизнь как раз и открывает человеку, во-первых, его страсти-болезни, во-вторых - что Господь близ каждого из нас есть, наконец, что Он готов в любое мгновение придти на помощь и спасти от греха. Но спасает Он нас не без нас, не без наших усилий и борьбы. Необходим подвиг, который делает нас способными к принятию Христа, ибо показывают нам, что сами без Бога не можем себя исцелить. Только когда я тону, убеждаюсь, что мне нужен Спаситель, а когда на берегу мне никого не надо, только видя себя тонущим в мучительстве страстей, я обращаюсь ко Христу. И Он приходит, помогает. Отсюда и начинается живая спасительная вера. Православие учит о свободе и достоинстве человека как соработника Бога в своем спасении, а не как "соляном столпе", по словам Лютера, который ничего не может. Отсюда становится понятным значение всех заповедей Евангелия, а не одной только веры в деле спасения христианина, становится очевидной истинность православия.

Так для человека начинается православие, а не просто христианство, не просто религия, не просто вера в Бога.

Я все вам сказал, больше ничего не знаю. Впрочем, можете задавать вопросы, но лишь те, на которые я могу ответить.

- В спорах с католиками, используя сравнительный метод, мы приводим разные аргументы, но ведь и в Житиях свт. Димитрия Ростовского иногда находят явления, как будто напоминающие католическую мистику. А сейчас порой просто апокрифы пишутся.

Хороший вопрос, на это отвечу следующее.

Во-первых, относительно Житий святителя Дмитрия Ростовского. Не секрет, что свт. Дмитрий Ростовский без достаточной проверки, не критически, использовал, к сожалению, католические агиографические источники после XI столетия. А они, по исследованиям, например, иеромонаха Серафима Роуза являются очень недостоверными. Эпоха, в которую жил Дмитрий Ростовский, была у нас эпохой очень сильного католического влияния. Вы же знаете: Киево-Могилянская Академия в начале XVII века, Московская Духовная Академия конца XVII века, вся наша богословская мысль, наши духовные учебные заведения до самого конца XIX века развивались под сильнейшим влиянием католического и протестантского богословия. И сейчас инославное влияние очень ощутимо, учебники-то почти все старые, а по ним нередко и новые составляются, почему наши духовные школы имели и имеют значительный схоластический характер. Школа должны быть в монастыре, сквозь монастырь должны пройти все учащиеся духовных школ, независимо от того, какой они впоследствии изберут путь - монашеский или семейный. Итак, действительно, в Житиях святителя Дмитрия Ростовского встречаются материалы непроверенные. Они-то подчас и вызывают смущение у читателя. Но если бы католики указали нам сейчас на то, что вы назвали апокрифами, то наша Церковь с удовольствием бы отказалась от них. А, вот, католики отказались бы от Терезы Великой или Маленькой?

- Алексей Ильич, вот мы сейчас издаем "Жития святых" архиепископа Филарета (Гумилевского), как Вы именно к этому автору относитесь?

К нему самое положительное отношение. Слава Богу, что вы взялись за это издание. Архиепископ Филарет (Гумилевский) - авторитет и в исторической, и в богословской науке. Его Жития, с их выверенностью, ясностью изложения, отсутствием экзальтированности, как мне кажется, лучше всего подходят современному человеку, привыкшему на все смотреть критически. Я думаю, что ваше издательство сделает большой подарок как ученым, так и рядовым читателям.

- Уважаемый Алексей Ильич, Вы были известны как убежденный противник канонизации Царской семьи. Изменилось ли Ваше отношение после канонизации?

Я смиряюсь перед соборным решением Церкви.

Аноним: Вера зиждется на доказательствах.

о.Серафим: Любые доказательства можно опровергнуь другими доказательствами. И так люди до бесконечности доказывают и не могут друг другу доказать.

Вот я вам доказывал, а толку-то от этого. Для вас мои доказательства не являются доказательствами. А для меня ваши доказательства абсурдны.

И мы так можем до бесконечности друг другу доказывать. И в конечном итоге каждый все равно останется при своем мнении. Почему? Потому что в основе всего стоит вера.

И что для одного кажется разумным доказательством, то для другого безумным. Но каждый при этом остается при своем. Почему? Потому что вначале вера, а потом уже доказательства этой веры.

Вот вы верите, что Мессию Богом не считали, а я вам могу привести и библейские доказательства и слова Самого Христа. Но это все будет бесполезно. Вы все равно останетесь при своем мнении. И я могу вам доказывать и доказывать, а вы все равно скажете, нет это не так. Почему для меня мои доказательства являются доказательствами, а для вас нет? – Потому что я так верю.

Почему ваши доказательства являются для вас доказательствами, а для меня нет? – Потому что вы так верите, а я нет.

Вот почему в основании всего стоит чувство веры. И в зависимости от его чистоты от примеси самостно-гордостного духа и образуется чистота душевного ока. А отсюда и истинность духовного вИдения.

Разум не может являться критерием Истины. Природа рассудочных доводов подобна лабиринту и не позволяет мысли утвердиться на каком-либо основании (св.Златоуст).

Аноним: Батюшка, интересно получается. Послушал беседу, где вы говорите про Адаму и Еву, про рай и т.д… Получается, что люди, когда их сатана обманул, потеряли веру в Бога. А теперь, им снова, так всё устроено, что необходимо верить и через веру вернуться к Нему?
То есть, людям не нужно всё знать, в этом нет необходимости, хотя наука и пытается всё разузнать, до всего докапывается, но для спасения это не важно, - то чем живёт временный мир, как бы удовлетворяя потребности страстям и грехопадению?
А без веры нет и надежды, нет и любви. Их не может быть без веры, хотя и говорят, что надежда умирает последней.
Интересно в этом плане, каким образом дух самости и грех мешают человеку верить, дают повод всё осмысливать в материальном научном плане?
Не зря же говорится, что Богу нужна вера, вот интересно получается. В раю жили верой, и вернуться в рай можно только через веру и к вере.

О.Серафим: Верить в Бога и верить Богу, для того, чтобы последовать Его заповедям, исполнением которых и входим в общение с Богом и попадаем в Рай.

Последование самостно-гордостному духу уничтожает веру в Бога и веру Богу, в человеке, омрачает сознание и ум, зацикливает на себе.

Знание окружающего нас мира, наука - это все несущественные вопросы, второстепенные в жизни человека. Главный вопрос - это спасение души.

Так как люди живут на земле, в материальном мире, то вера в Бога не отвергает всех этих знаний и наук. Последуя всем этим знаниям и наукам люди должны созидать на благо человечества, занимаясь при этом спасением своих душ. То есть, приобретая знания, занимаясь наукой, исполняя свои труды, одновременно с этим можно заниматься и спасением своей души.

Так как спасение относится к внутреннему душевному состоянию человека, то заниматься им можно и нужно при всех этих занятиях и трудах человека.

Поэтому без разницы чем будет внешне заниматься человек (лишь бы это не было явно греховным), но при всем этом он может иметь глубокую веру и исполнять заповеди Божии: «Ибо это есть любовь к Богу, чтобы мы соблюдали заповеди Его; и заповеди Его нетяжки» (1Иоан.5: 3).

Надо возрождать истинную христианскую нравственность в людях, любой национальности и стран. А без этого - всё, в конечном итоге, обречено на уничтожение.

Аноним: Ведь без правильной христианской веры не может быть и нравственности. И даже если поставить нравственность впереди веры, не уделяя ей должного первостепенного внимания, тогда опять выйдет не то, что нужно?

О.Серафим: Поэтому и говорится об ИСТИННОЙ и ХРИСТИАНСКОЙ нравственности. А не просто о нравственности.

Точно так же и чувство веры входит в это определение нравственности. Так как чувство веры может быть истинным или ложным.

Если чувство веры соединяется с чувством сокрушенным и смиренным перед Богом, тогда и получается вера истинная, в чувствах и ощущениях. А внешне она может выражаться в зависимости от искушений и обстоятельств.

А если чувство веры соединяется с духом самости, тогда и получается дух самоуверенности, который искажает чувство веры, делая его ложным. Отсюда и рождаются ложные понятия в нравственности и исповедании веры.

Заповеди Божии как раз и относятся к христианской нравственности. Только их надо правильно понимать и верно применять в своей личной жизни, чтобы изменять свои чувства с греховных, страстных на богоугодные, спасительные для души.

Чувство смирения, веры, надежды, любви - это все относится к христианской нравственности.

А исходя из внутренних чувств - и внешняя деятельность человека.

Аноним: Нравственность - это настрой духа? То есть верный спасительный душевный настрой?

О.Серафим: Настрой духа из чего состоит? - из душевных чувств. Они и определяют каков настрой духа.

Если преобладают страстные чувства, - то настрой духа греховный, погибельный.

А если преобладают добродетельные, спасительные чувства, - то настрой духа добродетельный, спасительный, богоугодный.

Это все и относится к нравственности, которая может быть истинной или ложной, в зависимости от того, какие чувства преобладают в человеке.

Преобладающие чувства в человеке являются плодами его духа. Они и определяют каков человек по духу. А из этого уже и истекает его внешняя деятельность и поступки.

Аноним: А каким образом Адам и Ева могли потерять веру в Бога?

О.Серафим: Адам и Ева должны были верить тому, что Бог им повелел, - не вкушать от древа познания добра и зла. Но они поверили дьяволу, который оклеветал Бога, и поступили так, как дьявол им сказал. Вот она первая самость и гордыня, которые осквернили чувство веры, соделав его духом самоуверенности. Так чувство веры Богу у Адама и Евы исказилось. И в дальнейшем им надо было оплакивать этот грех, чтобы очистить свое чувство веры от духа самости и гордыни. И потому то, что от них зависело по естеству, - они делали. А избавление от этого уже пришло по дару Благодати через Спасителя Иисуса Христа, когда Он вывел души ветхозаветных праведников из ада в Рай.

Все знания и доказательства, которые каждый преподносит должны восприниматься другими на веру.

Так как на одни знания есть другие, противоположные. И так можно до бесконечности.

Здесь проблема не в наличии или отсутствии знаний, информации, а в духе.

Для кого-то знания и информация является средством для духа самоутверждения. В таком случае, рано или поздно, человек все равно заблудится.

Когда для человека целью является дух самоутверждения, тогда он будет знания и информацию использовать только лишь как средство для возгревания этого духа.

И это относится к любым знаниям, до противоположности.

Аноним: Как доказываются случаи спасения людей? Например, Адама и Евы, всех старозаветных? Каковы источники? Пишется много. Вот вам и ещё один пример веры, верьте или старайтесь выяснить?

О.Серафим: Даже все доказательства мы все равно принимаем на веру, так как не можем сами точно знать насколько они верны. Мы просто верим исследователям или верим тому, что было написано когда-то. Но сами-то мы все равно не присутствовали непосредственно при этом и не исследовали этого.

К примеру, книга Бытие написана Моисеем много веков спустя после всемирного потопа. В книге Бытие описывается сотворение мира, Адама, жизнь Адама в Раю, его грехопадение и изгнание из Рая, жизнь человечества и последовательность его рождения на земле до Всемирного потопа, как происходил Всемирный потоп и как он закончился; жизнь Авраама и других праведников. Моисей при всем этом не присутствовал, так как жил уже много веков спустя после всего этого. И потому писал он все это из частично сохранившегося предания, идущего от Ноя и других источников его времени, и из откровения Божия.

А мы все это уже воспринимаем на веру Моисею и всем последующим поколениям праведных, пророков и святых, которые так же воспринимали все, что написал Моисей на веру.

На каком основании мы верим тому, что написано в книге Апокалипсис? Ведь многое из того, что там написано не произошло. На каком основании мы воспринимаем за библейский канон те книги Библии, которые в ней есть, а не другие? Мы верим всему этому потому, что Церковь в лице всех христиан и всех святых, последующих поколений, приняла это и так содержала на протяжении всех веков ее существования.

Точно так же и вопросы по многим таким библейским моментам мы воспринимаем на веру. Потому что последующие поколения праведных христиан и святых, во всех прошедших веках, не подвергали этого сомнению, а веровали именно так.

«В самой же вселенской Церкви – всеми мерами надобно держаться того, во что верили повсюду, во что верили всегда, во что верили все: потому что, то только в действительности и в собственном смысле есть вселенское, как показывает и самое значение этого слова, что, сколько возможно, вообще все обнимает. А этому правилу мы будем наконец верны при том единственно условии, если будем следовать всеобщности, древности, согласию» (Преп. Викентий Лиринский, «Памятные записки»).

О том, что Христос, после своего распятия, сошел в ад и вывел праведников из ада в Рай, - это является церковным преданием, на протяжении всех веков христианства. Об этом упоминается в Новом Завете, об этом пишут Святые Отцы, об этом говорится в церковном богослужении; об этом свидетельствуют иконы, на которых изображен Христос, сходящий в ад и берущий за руки Адама и Еву, чтобы вывести всех ветхозаветных праведников из ада в Рай. На протяжении всех веков христианства так веровали.

О том, что спасались люди есть великое множество свидетельств - в Новом Завете, в творениях Святых Отцов, в Отечниках, Патериках и Житиях Святых.

Спасение души человека - это христианский догмат, одно из основных положений христианской веры. Если его убрать, то все христианство становится ненужным и бессмысленным.

Аноним: Уверен - вам спокойно на душе, что вы соблюдаете то, что кто-то написал.
«Знаете, когда-то Библия была написана, затем переписана, затем пару раз отредактирована, потом переведена с мёртвых языков, затем ещё пару раз переведена, опять отредактирована, потом ещё пере-перередактирована, и ещё раз переведена, потом короли выбрали из неё свои любимые отрывки, и она была ещё раз отредактирована, и ещё переведена, затем Папа решал, что нужно оставить, а что убрать, потом она была ещё раз переведена, пере-перередактирована и перепереписана, и ещё разок переведена, и затем, её ещё редактировали, и всё это на основе историй, передававшихся из уст в уста на протяжении 30-90 лет, произошедших с людьми, которые не умели писать..» (с) David Cross.
Не заметили ли вы, что религия с каждым годом и поколением всё менее популярна? Что её попросту вытесняет информационный век и когда-то наступит тот момент, когда религия будет так же популярна, как монахи в Тибете. Тогда Богу наверное нужно будет снова спуститься и напомнить о себе, я нахожу это забавным) Вы никогда не задумывались об этом? Это довольно интересный и забавный вопрос).
А по поводу последнего - вы не правы. Рай на Земле себе богатые люди запросто создают и чувствуют себя в блаженстве. Карма у них чиста. Они вносят деньги в благотворительные фонды, чем помогают тысячам людей и спасают тысячи жизней. Они чувствуют себя в Раю тут, вполне заслуженно. Деградации и пути к провалу я тут не вижу.

О.Серафим: То, что вы привели из написанного про Библию, так это рассчитано на невежество и темноту людей, которые просто на веру примут слова человека, одержимого самомнением и духом самоуверенности. Который не удосужился исследовать досконально этот вопрос. А написал от фонаря, что он думает. А остальные воспринимают как сектанты на веру.

Папа вообще там не при делах. И разные списки Библии существовали в разных частях света, независимо вообще ни от каких пап. И все они сохранились в разных местах, не имевших друг с другом подчас никакого даже общения. И люди, писавшие в разное время, на протяжении веков и тысячелетий, в разные эпохи и разных местах, приводили одни и те же библейские тексты.

Это просто какая-то написанная ахинея, которую адепты секты атеистов должны воспринимать на веру. И свято верить тому, что говорят подобные фанатики, выдумывая очередные бредни для поддержания атеистической веры.

Религия не исчезнет никогда. Она просто может заменяться одна на другую. К примеру, при советской власти христианскую религию заменили на атеистическую.

Вера естественна человеку по природе. И человек будет веровать во что-то всегда. Кто-то верует что Бог есть, а кто-то верует в то, что Его нет. И то и другое вера, имеющая только противоположное направление. А кто-то верует в себя.

Кто-то верует в науку, обожествляет ее и делает из нее идола. И свято верит во все то, что говорится кем-либо от лица как-бы науки. Но одни веровали в высказывания одних ученых; проходит время, появляются другие ученые, которые опровергают прежних ученых. И появляются люди, которые не верят уже прежним ученым, а верят уже новым ученым. Некоторые старые научные догматы (основные положения), в которые веровали раньше люди, со временем ниспровергаются новыми учеными. И появляются новые научные догматы.

Ведь все, что говорят ученые от имени науки воспринимается основной массой, за исключением единиц, на веру. Так как никто не проверяет научные выводы этих ученых, а просто верит тому, что они говорят. К примеру, вы привели высказывание о Библии того, кого может быть кто-то считает за ученого или это высказывание за научное. Но его выводы вы не проверяли научно. То есть, вы восприняли на веру то, что он сказал. И возможно, фанатично и истово будете доказывать, что это именно так. Вот она ваша бездумная вера в сказки, выдуманные фанатиком, который фанатично веровал в иллюзию, нарисованную в его голове.

Конечно есть нормальная наука и ученые. А есть и шарлатаны от науки, подобные тому, что вы приводите. А есть и фанатики верующие в науку, то есть в то, что говорится любыми учеными их периода времени, от имени науки. Они свято верят в это, хотя может проходить какой-то период времени и это может уже опровергаться той же самой наукой, от имени других ученых. Поэтому, - это тоже вера, но только вера в науку.