Дети которые воспитываются в однополых браках. Однополые семьи

Усыновить ребёнка в любом государстве не так легко. Потенциальные родители должны соответствовать критериям, которые обеспечат безопасное и счастливое развитие приёмного ребёнка в новой семье. При этом дети из детского дома имеют гораздо больше шансов на усыновление в младенческом возрасте (при условии относительного здоровья). Такие высокие требования с двух сторон приводят к тому, что многие сироты так и остаются жить в приютах и детских домах.

Следует отметить, что много детей, живущих в гомосексуальных семьях, являются родными для одного из супругов. Дети остаются с мамой или папой после неудавшихся предыдущих отношений, или рождаются уже в гомосексуальном союзе при помощи искусственного оплодотворения.

Так, данные исследования однополых пар и их детей в Германии от 2008 года демонстрируют, что около 48% таких детей были рождены в гомосексуальной семье, а 44% составляют дети от предыдущего брака. При этом 89% гомосексуальных пар в Германии живут без детей, но многие из них стремятся усыновить ребёнка.

Эти же исследователи утверждают, что влияние родителей на ребёнка в таких семьях более позитивное, чем в гетеросексуальных. Так, гомосексуальные родители намного реже и неохотно проявляют жёсткие санкции к ребёнку, а атмосфера в таких семьях более мягкая и раскрепощённая, что позволяет детям свободно выражать себя.

Складывается впечатление, что и правда, нет разницы, гетеросексуальная у тебя семья, или гомосексуальная. При этом параллельно ведётся работа со школьными учителями и воспитателями в детских садах, чтобы обеспечит ребёнку однополой семьи благоприятные условия обучения. И хотя вопрос «Хорошо или плохо жить с гомосексуалистами» всё равно остаётся открытым, каждый взрослый человек может ответить для себя, что лучше – оставаться сиротой, или иметь приёмных родителей-гомосексуалов.

Наука или провокация?

Одно из наиболее скандальных исследований по данной тематике было проведено социологом Марком Регнерусом в США. Поиски ответов велись полтора года, и в 2012 году результаты были опубликованы в издании Social Science Research. Ученый утверждает, что перспектива быть ребёнком гомосексуальной пары выглядит небезопасно. Под давлением сторонников усыновления детей однополыми парами, результаты и методы исследования были подвергнуты тщательной проверке. Вскоре появились данные, свидетельствующие о том, что исследование Регнеруса было создано по заказу консервативного Уизерспунского института для манипуляции мением общественности.

В исследовании Регнеруса принимали участие 3 тысячи взрослых детей гомосексуальных пар. Но только двое из них воспитывались однополыми родителями в течение значительного периода жизни, оба - в семьях лесбиянок. Результат показал, что 25% из них болели ЗППП, 40% лояльно относятся к супружеской неверности, 24% думают о самоубийстве. Осознают свою гетеросексуальную ориентацию меньше 70%. Треть выходцев из семей гомосексуалистов и лесбиянок являются безработными, а около 65% из них жили на государственные пособия в своих родительских семьях. Вопрос, случаются ли депрессии и самоубийства, венерические заболевания и безработица у детей гетеросексуальных семей, остается риторическим. Все данные исследования открыты для возможности независимого анализа.

Вопрос усыновления детей гомосексуальными парами не может быть закрыт не только из-за существенного дефицита приемных родителей. Дети из детского дома, возможно, предпочтут быть усыновлёнными парой лесбиянок или геев, чем оставаться беспризорными сиротами. Во многих странах при усыновлении учитывают мнение ребёнка, если он уже достиг определённого «сознательного» возраста. Так или иначе, учитывая исследования независимых ученых и прислушиваясь к прогрессивным мнениям, со временем общество научится адекватно реагировать на подобные вопросы.

Наталья Трохимец

Как бы мы публично нейтрально ни относились к гомосексуальным отношениям, к тому, что детей воспитывают однополые родители, наш социум привыкнет, видимо, только через пару тысячелетий. Пока «традиционные» семьи вырезают из западных мультфильмов сцены с гомосексуальными парами, даже в Беларуси смелые ЛГБТ-пары растят дочек и сыновей. KYKY нашел персонажей, которые рассказали о своих двух мамах или двух папах. отличаются ли они от других детей?

Максим, 21 год. «Жить с двумя женщинами – шик, но какой ад, когда они истерят друг на друга...»

Моя семья, грубо говоря, разделена на две. После развода с отцом мама нашла девушку и уже более десяти лет мы живем все вместе. У отца тоже своя семья, и, к сожалению, с ним я вижусь очень редко. Мама моя работает косметологом, а ее девушка – медсестра в хирургии. Разница в возрасте между ними – девять лет. Забавно то, что разница в возрасте с папой была точно такой же.

На эту тему: Самое грустное, что может сделать с тобой бог - родить лесбиянкой в Беларуси

Мама вечно занята, она постоянно работает. Поэтому в основном со мной занималась ее девушка и моя бабушка. Мы как обычная семья, обычно никто из нас не говорит о том, что мама, как и я, – представители ЛГБТ. Все-таки мир жесток к таким, как мы. В школе об этом мало кто знал. Максимум – самые близкие друзья и те, кто был у меня в гостях. Хотя я бы не сказал, что скрывал это, просто не распространялся. Учителя, может, и догадывались о чем-то, но никогда не спрашивали напрямую. Мне иногда кажется, что они просто боялись принять эту реальность. Им проще было думать, что это всего лишь сплетни. На собрания родительские мои мамы не ходили, потому что что считали это потерянным временем – учился я всегда хорошо. Когда мама с папой развелись, мама сразу же прямо мне сказала о том, что скоро с нами будет жить женщина, которую она любит. Мама рассказала, как с ней познакомилась, объяснила, что это нормально, когда однополые люди любят друг друга. Когда ее девушка к нам переехала навсегда, было необычное состояние. Я все равно думал, что это мамина подруга, что она приехала в гости, ибо в нашем доме гости всегда были обычным делом. Соседи первое время косо поглядывали, пытались что-то выяснить через меня, задавали вопросы типа «А что это за женщина? А кто она вам?» Говорил, что это моя вторая мама. Они, видимо, до сих пор думают, что это крестная.

Жить с двумя женщинами – шик, но какой ад, когда они истерят друг на друга... Проблема в том, что для моей мамы есть лишь одно верное мнение – её. А ее девушка хоть обычно и спокойна, но если её что-то сильно раздражает, она может превратиться в фурию. Были ситуации, когда мамина девушка могла посреди ночи просто уйти спать в машину, а я ходил их мирить и возвращать домой. Ругани было на весь дом с разбиванием посуды и швырянием вещей. Благо, они не так часто ругаются.

Бабушка сначала искренне не могла даже подумать, что они пара. Спустя много времени до нее дошло – ей это не очень-то нравится. Ей легче воспринимать это так, будто хорошие подруги живут вместе. Все-таки человек старой закалки, верит всему, что говорят по телевизору. Но она ни разу не сказала, что живет в плохой семье или что-то вроде «таким, как вы, нельзя воспитывать детей». Наоборот, часто повторяет, что пусть и не понимает нашу семью, но воспитали они меня должным образом и направили в нужное русло. Она, бывает, гомофобно высказывается, особенно если в этот момент смотрит НТВ, а там крутят очередной сюжет о том, какие же ужасные эти люди ЛГБТ.

Я бабушке в своей ориентации пока не признаюсь. Так вышло, что я осознал свою ориентацию раньше, чем с нами стала жить мамина девушка.
На эту тему: Пять культовых гей-фильмов, которые надо посмотреть каждому гетеросексуалу

Поэтому разговоры о том, что в гомосексуальной семье может вырасти гомосексуальный ребенок, потому что пример под носом таких вот «неправильных родителей» – это чушь. Невозможно навязать ориентацию, гендер и подобное. Сам лицом к лицу с гомофобией я не сталкивался. Но когда читаю новости, встают дыбом волосы на голове. Мы с мамами шутили по этому поводу: «Если все будут геями, ты тоже станешь геем?» – это как «Если все будут прыгать с крыши, ты тоже прыгнешь?»

Я ни разу не пожалел, что воспитываюсь двумя любящими друг друга женщинами. Немного жалею, что не вижу папу, ибо с ним мы очень близки. После развода отец уехал в другую страну. Он знает о моей гомосексуальности, бывает, шутит, мол я в маму пошел. Но принимает меня и мою семью. Он видит, что у меня все хорошо, и радуется за меня. Однополая пара может спокойно воспитать ребенка, как и гетеро-пара. Самое главное – это отношение к ребенку в целом. Я знаю, что каждый вечер меня дома ждут любящие меня женщины, готовые выслушать меня и поддержать в любой ситуации.

Даниил, 20 лет. «Обоих я называю папами»

Меня воспитали двое замечательных мужчин. Обоих я называю папами, но каждый из них интуитивно понимает, кого именно зову. Я осознал, что у меня необычная семья, когда мне было пять лет. Когда я понял, что других детей из сада забирали не только папы, но и мамы, у меня возникло множество вопросов. Тогда родители максимально просто объяснили, почему наша семья отличается от других. Сказали, что иногда люди одного пола испытывают чувства друг к другу и хотят быть вместе. Я совершенно спокойно воспринял объяснение родителей, у меня никогда не возникало на этой почве депрессий или истерик. Когда мне исполнилось 13 лет, папы рассказали историю их знакомства и решения быть вместе. Они встретились в 1993-м, когда им было по 23 года, в квартире у общего друга – и влюбились.

Отношения пап перешли на совершенно новый уровень, когда сестра одного из них родила ребенка, то есть меня. Она решила отдать меня, когда мне еще не было года.

Так и появилась семья из двух пап. К маме я обращаюсь только по имени, а своими родителями считаю отцов. Никогда не чувствовал нехватку мамы, отцы подарили мне свою заботу, любовь и ласку. С мамой мы общаемся, но видимся нечасто. Я не держу на маму зла. Прекрасно понимаю, что она испугалась ответственности, которая легла бы на ее плечи. Отцы научили меня тому, что человеку свойственны ошибки и стоит прощать людей. В любом случае, благодаря маме у моих пап получилось создать прекрасную семью.

В школе я поначалу боялся упоминать, что у меня два папы, хотя с раннего детства родители научили меня проявлять твердость в гомофобных ситуациях или в ситуациях, когда могут сказать о моей семье что-то обидное или неприятное. В школе меня долго расспрашивали о семье, но я уходил от ответа. А когда решился рассказать, одноклассники отнеслись совершенно по-разному. Разговаривать со мной не перестали, правда, были те, кто минимизировал общение. Позже я узнал, что их родители настроили против меня. Они утверждали, что моя семья плохая, а нас стоит обходить стороной. Проблем с учителями не было – думаю, они так и не осознали, что я воспитывался двумя мужчинами, хоть отцы по очереди и ходили на родительские собрания. Вообще, я стараюсь обходить разговоры о своей семье. Ни в коем случае не стыжусь её, но сугубо из безопасности не хочу доверять это малознакомым людям. Мои друзья знакомы с моими отцами, часто бывают у нас в гостях и не раз мне говорили, что у меня клевая семья. Кстати, отцы никак не повлияли на мою ориентацию, я гетеросексуален и проблем с девушками никогда не испытывал.

На эту тему: Когда твой парень – бисексуал

Мои отцы работают в сфере компьютерных технологий. Они взаимодействуют с людьми, которые обладают критическим мышлением и толерантно относятся к таким семьям, как наша. Коллеги моих родителей не считают, что человека нетрадиционной сексуальной ориентации нужно сторониться или унижать. Неоднократно слышал, как некоторые рассказывают о своей ненависти к геям, утверждая, что те до всех домогаются или говорят о необходимости запрета однополых браков, потому что иначе начнется хаос. Мне как ребенку, которого воспитали однополые родители в любви и ласке, больно и неприятно все это слышать. Стараюсь таких людей сторониться и вообще не общаться с ними. С агрессивной гомофобией родители не сталкивались, но рассказывали, что даже в 2000-х не было такой агрессии к ЛГБТ, какая есть сейчас. Отцы считают, что это от невежества людей. А вообще, мне кажется, что дело еще и в том, как государство преподносит это. Даже если человек будет нейтрально относиться к ЛГБТ, государство может преподнести так, что его точка зрения сместится в негатив.

Могу смело сказать, что однополая семья нисколько не уступает традиционной. В «традиционных» семьях некоторых моих одноклассников часто встречался алкоголизм, насилие, безразличие к детям. А в моей семье всегда жила гармония, любовь и уважение.

Маргарита, 25 лет. «Родители своим детям запрещали общаться со мной»

В период с 8 до 17 лет, пока не уехала учиться на врача, я жила в семье из двух мам. Они были влюблены друг в друга еще в студенческое время. Но моя мама, испугавшись осуждения общества и своих родителей, прекратила отношения. Встретила моего отца и вышла замуж на последнем курсе университета. Ее девушка на тот момент уехала по учебной программе в США. Если честно, родной отец никак не участвовал в моем воспитании, и когда мне исполнился год, ушел из дома. От него у меня осталась только фамилия. В детстве мама рассказывала, что у нее была подруга, в которую она была влюблена. У нас с мамой всегда были доверительные отношения. К первому классу я знала, что есть люди гетеросексуальные, а есть гомосексуальные. Что есть семьи с разнополыми родителями, а есть с однополыми, что это совершенно нормально, и не стоит за это гнобить людей или смеяться над ними. Когда мне было шесть лет, к нам в гости пришла красивая девушка, она принесла мне Барби и корзину киндеров. Мама познакомила нас и сказала, что эта та самая возлюбленная из ее юности. В тот вечер они долго сидели на кухне, смеялись. Мама выглядела очень счастливой и довольной. С этого времени подруга мамы часто оставалась у нас ночевать. Один раз я увидела, как они целуются. Они заметили это, и у нас произошел серьезный разговор. Мне сказали, что они хотят жить вместе и быть семьей. Честно говоря, благодаря разговорам с мамой о сексуальных ориентациях людей к восьми годам я воспринимала все это спокойно. Я была рада, что в семье появился любящий нас человек.

На эту тему: Freelove как альтернатива институту брака. Истории супругов в свободных отношениях

С отцом никогда не общалась, он уехал в Норильск, от него приходили только копеечные алименты. А когда мне исполнилось 18, он и вовсе заблокировал меня в «Одноклассниках». Честно говоря, я никогда не нуждалась в отце. Мамы направляли меня в нужное русло, у нас были дружеские отношения. Бабушка с дедом приняли маму и ее девушку. Они образованные и современные люди. С одноклассниками и друзьями мне повезло, они толерантно и с интересом относились ко мне и моей семье. Но были проблемы с учителями.

Бывало, классный руководитель позволял себе гомофобные высказывания прямо на уроке. Из-за него многие родители своим детям запрещали общаться со мной.

Но обычно дети их не слушались. А классу к пятому вообще все утихло, и все смирились. Мамы пару раз сталкивались с явной гомофобией. Первый раз одной из мам какие-то гопники пытались угрожать расправой. Мама что-то ему ответила, он и отстал. А обе мои мамы – врачи. Примерно через месяц этот самый человек попал в больницу и был удивлен своим лечащим врачом. Второй раз наткнулись на оскорбления в «Одноклассниках», хотя фотографий совместных ни у одной, ни у другой нет. В сообщениях от некой дамы содержались угрозы о расправе и предложения помолиться Богородице или подлечиться в психушке. Они молча заблокировали эту ненормальную. Моя семья могла подобрать такие выражения, которые могли ранить человека сильнее, чем физическая расправа. Они и меня научили этому. Знаете, если бы мне сказали выбрать семью, я бы без раздумий выбрала свою.

На эту тему: Доула как профессия: «Лесбиянки, чайлдфри и религиозные - все оказываются равны перед родами»

Я пошла по стопам своих мам и стала доктором. Сейчас собираюсь замуж за любимого мужчину. Его семья сначала негативно приняла мою семью, но потом, познакомившись с ними ближе, они поняли, что были не правы. Мне смешно, когда говорят о понятиях традиционности и ценностях семьи люди, которых в раннем возрасте побросали отцы. Многие мои знакомые еще в детстве жаловались, что отец обзывает маму, что мама любит выпить, а потом они с отцом полночи дерутся. Это все страшно и непонятно мне. Кажется, что у однополых семей больше ответственности в вопросах воспитания детей, потому что, прежде чем идти на этот шаг, они взвешивают все «за» и «против».

Надеюсь, что лет через десять отношение к ЛГБТ поменяется в положительную сторону и мои дети и внуки не будут скрывать свою ориентацию. Пока что все очень и очень печально.

Заметили ошибку в тексте – выделите её и нажмите Ctrl+Enter

Усыновление и воспитание детей в однополых парах регламентируется законами некоторых стран мира. Социологические исследования показывают, что такие пары намного чаще разнополых пар выражают желание усыновлять и воспитывать детей-инвалидов, инфицированных ВИЧ или «трудных» (неблагополучных) детей старшего возраста. В результате многолетних научных изысканий также выявлено, что дети в таких семьях не становятся гомосексуальными чаще, чем в разнополых, а также то, что они демонстрируют не менее высокие показатели социальной адаптации, успеваемости и общего развития, чем их сверстники от разнополых браков. Несмотря на это, оппоненты подобной практики усыновления и воспитания утверждают, что благополучие ребенка в таких союзах находится под угрозой, так как, по их мнению, существует связь между гомосексуальностью и педофилией, а также из-за того, что в таких семьях отсутствует ролевая модель противоположного пола.

Активистами правозащитного ЛГБТ-движения во многих странах мира вопрос об усыновлении и воспитании в однополых семьях ставится по важности на один уровень с вопросом о легализации однополых браков. Неоднозначность этого вопроса обычно выражается в сомнениях о том, существуют ли какие-либо негативные последствия для развития ребенка, воспитанного в однополой паре. В частности, это вопросы о расстройствах гендерной идентичности, склонности к какой-либо определённой сексуальной ориентации или об общем благополучии таких детей.

Например, в обзоре публикаций, проведённом консервативной христианской организацией под названием «Family Research Council», утверждается, что существует связь между мужской гомосексуальностью и педофилией и что по этой причине опасения относительно угроз нормальному воспитанию детей в однополых парах в целом оправданы.

Однако, это утверждение не подтверждается выводами отчёта «Американского объединения за гражданские свободы» (American Civil Liberties Union, сокр. ACLU), в которых говорится, что большое количество опубликованных социологических исследований установило вероятность «сравнительной нормальности» детей, выросших в однополом окружении. При сравнении таких детей с детьми разнополых родителей не обнаружено различий в «степени популярности, социальной адаптированности, гендерной поведенческой роли, гендерной идентичности, сообразительности, самопринятии, в эмоциональных проблемах, интересе к браку и воспитанию, в самоконтроле, моральном развитии, независимости, функциях эго, объективных отношениях или самооценке».

Уполномоченный при Президенте Российской Федерации по правам ребёнка Павел Астахов полагает, что «педофилия в очень многих случаях напрямую связана с гомосексуализмом». Но при этом «такие исследования нигде не публикуются, их сложно найти — то же самое педофильское лобби мешает их доступности для широкого круга читателей». Астахов, который является также членом Международного Фонда защиты от дискриминации, разработал двустороннее соглашение об усыновлении между США и Россией, подписанное главой МИД РФ и Госсекретарём США 13 июля 2010 года, которое исключает возможность усыновления российских детей американскими однополыми парами.

Американская психологическая ассоциация поддержала усыновление и воспитание детей в однополых парах своими официальными заявлениями от 2004 года. Американская медицинская ассоциация выпустила аналогичное заявление, поддерживающее практику усыновления детей однополыми парами, а также призывающее своих членов бороться за устранение неравенства в сфере здравоохранения для таких детей.

В 2007 году социологами Амстердамского университета было проведено исследование 100 гетеросексуальных и 100 лесбийских пар, в которых дети 4-8 лет воспитывались с самого рождения. Количество мальчиков и девочек в исследуемых группах было примерно одинаковым. В результате исследования оказалось, что обнаружить разницу между уровнем благополучия детей в этих семьях не удается. Полученные данные согласуются с проведенными ранее американскими исследованиями.

К аналогичным выводам по итогам исследований пришло министерство юстиции Германии.

В 2009 году опубликовано исследование университетов Арлингтона и Восточной Калифорнии, которое показало что сексуальные предпочтения родителей не имеют никакого влияния на развитие эмоциональных проблем у усыновлённых детей.

Некоторые оппоненты усыновления в однополых парах задаются вопросом, сможет ли такое окружение предоставить ребёнку адекватные гендерные роли. Суть подобных возражений сводится к тому, что без мужской или женской ролевой модели дети не смогут правильно развиться и воплотить эти роли в своих будущих гетеросексуальных отношениях.

Согласно противоположным мнениям, представления о ролевых моделях ребёнок может найти:
На примере взаимоотношений других людей;
На уроках сексуального просвещения в школах;
В произведениях культуры и искусства.

Исследование, проведённое группой учёных из США, установило что дети росшие в семье с двумя матерями ведут себя согласно стереотипным половым ролям. Среди таких детей наблюдается лишь некоторая размытость в игровых предпочтениях (по типу «куклы против автомобилей»), а также в стереотипных гендерных представлениях о карьерных стремлениях.

Среди специалистов достигнут консенсус о том, что семейное окружение, состоящее из одного родителя, сказывается на ребенке хуже, чем семья, состоящая из двух. Развитие этого тезиса используется многими группами, противодействующими усыновлению в однополых семьях. Например, д-р Джеймс Добсон (James Dobson), основатель консервативной организации «Focus on the Family», защищающей традиционные семейные ценности, ссылается на существование «сотен, если не тысяч, статей и исследований, демонстрирующих, что дети лучше всего себя чувствуют в семье с матерью и отцом, показывающим им ролевые модели и преданность друг другу». Соответствующий довод о том, что однополая семья для ребенка непригодна, основывается на предположении, что дети с одним родителем страдают из-за отсутствия одной ролевой модели, тогда как причина, по мнению ACLU, на самом деле может заключаться в дефиците родительской заботы и недостатке внимания, что наблюдается в семье с одним родителем. В отчёте ACLU выражается мнение, что неясно, каким образом исследования семей с одним родителем связаны в этом свете с предположениями о качестве воспитания в однополой паре с двумя родителями.

Другим доводом против воспитания детей в однополых парах является сомнение, не станут ли дети копировать сексуальную ориентацию родителей и не будут ли они более подвержены гендерной дисфории, чем остальные. Результаты исследований близнецов позволяют сделать предположение, что на формирование ориентации влияет совокупность неких биологических факторов и факторов окружающей среды, хотя на данный момент среди специалистов отсутствует консенсус по поводу того, каковы конкретно эти факторы.

Среди людей, которые в сознательном возрасте идентифицируют себя как гомосексуалы, подавляющее большинство воспитано разнополыми родителями. В результатах ряда опубликованных научных исследований, сравнивающих детей, которых воспитывали две матери, с детьми, выращенными матерью и отцом, не обнаружено связи между типом семьи и возникновением у детей впоследствии гомосексуальной ориентации.[

Многие активисты, выступающие за право однополых пар усыновлять и воспитывать детей, отмечают, что существует дефицит приёмных родителей для определённых категорий детей. В то время как приёмные родители предпочитают усыновлять грудных детей, другие дети более старшего возраста, с инвалидностью, ВИЧ-инфицированные или дети из категории «трудных», могут из года в год кочевать по разным приютам, оставаясь сиротами. Согласно данным Американской академии детской и подростковой психиатрии, «около 30 % детей в приютах имеют серьёзные эмоциональные, поведенческие проблемы или трудности в развитии». Исследование, проведённое Институтом Уильямса из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе показало, что однополые пары намного чаще гетеросексуалов выражают намерение усыновлять детей более старшего возраста, инвалидов, страдающих различными заболеваниями или других детей, с усыновлением которых возникают трудности. По оценкам исследователей, запрет на усыновление таких детей однополыми парами может принести США убытки в размере от 87 до 130 млн долл. ежегодно.

Равные права с гетеросексуальными парами при усыновлении детей, в том числе и право усыновлять ребёнка «со стороны», имеют однополые пары, состоящие в браке или в другой форме партнёрства, в следующих государствах:
Андорра (2005)
Аргентина (2010)
Бельгия (2006)
Бразилия (2010)
Великобритания
Гуам
Дания (2010)
Израиль (2008)
Исландия (2006)
Испания (2005)
Нидерланды (2001)
Норвегия (2009)
Уругвай (2009)
Швеция (2002)
ЮАР (2002)

В ряде государств один из партнёров (состоящих в браке или гражданском партнёрстве) имеет право усыновить биологического ребёнка своего партнёра:
Германия (2005)
Гренландия (2009)
Финляндия (2009)
Кроме того, усыновление детей однополыми парами возможно в некоторых штатах США, в некоторых провинциях и территориях Канады и Австралии (см. ниже), а также в столице Мексики — городе Мехико

В январе 2008 года Европейский суд по правам человека постановил, что гомосексуальность не может быть причиной отказа в усыновлении. Все страны — члены Совета Европы обязаны подчиниться этому решению. Таким образом, в этих странах отдельные граждане вне зависимости от их ориентации, одинокие или сожительствующие с партнёром, могут подавать запрос на усыновление.

Германия

С 1 января 2005 года гомосексуальные пары, состоящие в зарегистрированном гражданском партнёрстве, получили ограниченное право на усыновление: один из партнеров может усыновить ребёнка своего партнера, однако только в том случае, если между ребенком и первым родителем существует кровное родство (§ 9 LPartG). Однако, пара, состоящая в гражданском партнёрстве, по-прежнему, не имеет права усыновить ребёнка «со стороны». Усыновить имеет право лишь один из партнёров, а второй может подать заявление на получение «ограниченных прав по воспитанию ребёнка».

Использование суррогатного материнства в Германии запрещено независимо от того, кто будет родителями ребёнка — одно- или разнополая пара.

В феврале 2006 года Кассационный суд Франции вынес решение, что оба партнёра в однополом союзе могут иметь родительские права на биологического ребёнка партнёра. Такое решение было вынесено в деле о передаче прав на двух дочерей одной женщины к её партнёрше по гражданскому союзу.

Великобритания

В 2007 году от лица католических агентств по усыновлению в Великобритании, число которых составляет одну треть от всех благотворительных агентств, было заявлено, что они прекратят свою деятельность, если правительство издаст указ, предписывающий им рассматривать в качестве приёмных родителей, кроме прочих кандидатов, и однополые пары. С 2009 года усыновление возможно в Англии, Уэльсе и Шотландии.

По состоянию на август 2010 года в стране осталось лишь одно католическое агентство по усыновлению. После вступления в силу в январе 2009 года закона, 11 других агентств, действовавших в Англии и Уэльсе, уже прекратили свое существование.

Каждый штат в США самостоятельно решает, разрешать ли гомосексуальным парам усыновлять детей. В некоторых штатах нет официального запрета, хотя и нет официального разрешения, поэтому подобные решения часто принимаются через суд. В различных штатах США суды разрешали проводить однополым парам процесс усыновления ребёнка второго партнёра, хотя общего закона или решения суда на этот счёт не существует. Суды одного и того же штата, но разных юрисдикций, могут принимать решения, противоречащие друг другу.

Усыновление одним ЛГБТ-родителем узаконено во всех штатах США. Это даёт возможность однополым парам усыновлять детей в тех юрисдикциях, где не разрешается усыновление двумя партнёрами, хотя при таком исходе официальным опекуном будет являться только один партнёр. Несмотря на это, часто предпочтение всё же отдаётся семейным парам.

В соответствии с российским законодательством только пара, состоящая в браке может усыновить ребёнка, но при этом одно лицо, фактически состоящее в семейных отношениях с другим лицом одного с ним пола, может усыновить ребёнка, стать опекуном или приёмным родителем. Закон не содержит упоминаний о сексуальной ориентации как основании для отказа в усыновлении или опеке, однако на практике гомосексуалы часто сталкиваются с отказами.

Сексуальная ориентация также не является ограничением к доступу к вспомогательным репродуктивным технологиям (оплодотворение донорской спермой, суррогатное материнство, экстракорпоральное оплодотворение), но при этом у однополой семьи возникают проблемы с установлением родительства ребёнка, хотя в последнее время суды занимают более открытую позицию.

В последнее время получила обсуждение тема оплодотворения по принципу «Мама+родной», это означает, что в лесбийской паре одна партнёрша путём искусственного оплодотворения беременеет от человека, приходящегося кровным родственником второй партнёрши. Что по сути означает, что оба однополых партнёра будут ребенку кровными родными.

Исследователь впервые представил научные данные, доказывающие, что разнополые родители лучше однополых.

Недавние исследования разнесли в пух и прах провокационный вопрос о воспитании детей однополыми родителями. В своей статье для Британского журнала "Education, Society & Behavioural Science" американский социолог Пол Саллинз (Paul Sullins) пришел к выводу, что «у детей с однополыми родителями эмоциональные проблемы увеличиваются более чем в два раза по сравнению с детьми, у которых родители - люди разного пола».

Саллинз уверенно заявляет: «Теперь уже нельзя будет сослаться на отсутствие исследования, которое бы доказало, что дети в разнополых семьях не имеют никаких преимуществ перед детьми гомосексуалов».

Это демонстративное опровержение гипотезы о «неотличимости» наверняка разворошит« осиное гнездо», поскольку сейчас Верховный суд США готовится предоставить аргументы «за» и «против» однополых браков. Критики не смогут проигнорировать исследование, поскольку оно основано на гораздо больших данных, чем все предыдущие: было опрошено 512 детей однополых родителей, взятых в базе данных Национального обзора здравоохранения США. В число эмоциональных проблем входит плохое поведение, беспокойство, депрессия, плохие отношения со сверстниками и неспособность сосредоточиться.

После обработки данных Саллинз обнаружил, что родители разного пола предоставляют детям лучшее окружение. «Воспитание биологическими родителями имеет уникальный характер и очень сильно влияет на отличие детей, воспитываемых гомосексуальными родителями, от тех, кто воспитывался гетеросексуалами», - пишет он.

Как подчеркивает ученый, это имеет невероятное значение для общественной политики. Модель щедрой любви и потакания капризам, представленная Элтоном Джоном и Дэвидом Фарнишем, имеющих детей от суррогатных матерей, не работает. В своей критике сторонников однополых браков Саллинз соглашается, что таким образом «основная польза брака для детей состоит не в том, чтобы дать им лучших родителей (более стабильных, финансово обеспеченных и прочее, хотя так обычно и получается) - брак дает им их собственных родителей».

Легализация и социальное признание гомосексуальных и лесбийских партнерств не уменьшит риск появления эмоциональных проблем. «Две формы семьи продолжат оказывать весьма разный, даже противоположный эффект на биологический компонент благосостояния ребенка, с относительным ущербом для детей в однополых семьях».

До недавнего времени все исследования воспитания детей гомосексуалами были весьма незначительными. При обзоре 49 работ в 2010 году один исследователь обнаружил, что в среднем при написании всех этих работ было опрошено всего 39 детей. Только четыре исследования полагались на ответы случайно отобранных респондентов, все остальные были выбраны по совету гомосексуальных и лесбийских групп. Для амбициозного исследования 2012 года, проведенного Марком Регнерусом (Mark Regnerus), сотрудником техасского университета в Остине, среди 2 988 случаев нашлось только 39 подростков, которые жили с однополой парой более трех лет.

Для исследователей это остается загадкой. Количество детей, воспитываемых однополыми парами, настолько мало - 0,005% американских семей с детьми - что возможность собрать их в случайном порядке аналогична поиску иголки в стоге сена. Поэтому данные, полученные от 512 детей, несмотря на то, что они также представляют собой относительно небольшое количество, позволяют считать исследование Саллинза большим вкладом.

Саллинз проверил, могут ли другие факторы объяснить разницу в эмоциональном благополучии детей.

Одним из таких факторов может быть нестабильность. Дети не процветают в нестабильном окружении. Однополые родители чаще, чем традиционные пары, снимают жилье, вместо того, чтобы иметь свои дома, что влечет за собой травмы от постоянных переездов на новое место. Это также может указывать на то, что родители менее устойчивы в своих взаимоотношениях. Психологическое расстройство родителей также связано с риском увеличения эмоциональных проблем у детей. Однако это не объясняет различия.

Самым распространенным объяснением плохих результатов в эмоциональном и поведенческом плане у детей из однополых семей является гомофобия. Сторонники однополого воспитания связывают плохое эмоциональное состояние с клеймом, навязываемым обществом. Они утверждают, что этим детям наносят урон тем, что их обзывают и издеваются над ними. Если бы их сверстники не были гомофобами, все было бы по-другому.

Однако Саллинз отверг это объяснение: «В противовес предположению, являющемуся основанием для этой гипотезы, можно поставить детей из семей гетеросексуалов, которых обижают и над которыми издеваются больше, чем над детьми однополых родителей».

Это звучит удивительно, однако в другой работе, опубликованной в прошлом году в Британском журнале медицины и медицинских исследований и основанной на тех же данных, Саллинз обнаружил, что дети однополых родителей имеют больший риск СДВГ (синдрома дефицита внимания с гиперактивностью). А если у них проявлялся СДВГ, они в семь раз больше подвергались насмешкам из-за своей неспособности к межличностному общению. Другими словами, если дети из однополых семей испытывают больше издевательств, это происходит из-за недостатка навыков межличностного общения, а не из-за того, что их родители являются гомосексуалами.

Издевательства оказываются губительными, однако важно также понять почему это происходит: потому что сами дети отличаются от остальных, или потому что их родители не такие, как все.

Какие выводы следует сделать из исследования Саллинза? Нельзя утверждать, что все дети из однополых семей имеют эмоциональные проблемы. Саллинз делает на этом большой акцент: «Большинство детей из большинства семей достигают уровня психологического функционирования, который не характеризуется серьезными эмоциональными проблемами». Однако, даже если большинство детей в порядке, в традиционных семьях с биологическими родителями их число намного больше.

Заключительный вывод Саллинза о дальнейших исследованиях открывает глаза на эту проблему. В СМИ и судах высококлассные исследования представлены в малом количестве. Как насчет исследования девочек, растущих без отцов, и мальчиков, растущих без матерей? Влияет ли однополое воспитание на маленьких детей как-то по-другому, чем на подростков? Является ли положение приемных детей лучше положения детей, рожденных посредством экстракорпорального оплодотворения или от суррогатной матери?

Это очевидные вопросы, но кто наберется смелости их задать?

Пол Саллинз, должно быть, крепкий парень. Когда Марк Регнерус начал критику гипотезы «неотличимости», его карьеру практически разрушили тролли, которые разбили в пух и прах его данные, усомнились в компетенции и разрушили репутацию. Как профессор католического университета Америки и женатый католический священник с тремя детьми, Саллинзу нужно быть готовым пройти все 15 раундов.

В России даже жить, будучи представителем ЛГБТ-сообщества, нелегко, что уж говорить о построении семьи. У многих есть знакомые однополые пары, которые переезжают за границу для того, чтобы обеспечить себе и детям более комфортную среду. Мы поговорили с Сашей и Олесей, которые решили завести ребенка и растить его в Москве: выяснили, как они пришли к этому решению, каково проходить ЭКО однополой паре и как их выбор повлиял на отношения с коллегами и родителями.

«Я на последней неделе, на финишной прямой. Уже вот-вот рожу. К этому моменту мы с Сашей шли все те четыре года, что мы вместе», - начинает разговор Олеся, 31-летняя искусствовед и специалист по международным отношениям. «Наше знакомство случилось в тематическом клубе и начиналось как обычная история one night stand, без каких-либо планов на будущее. Но мы быстро поняли, что наши взгляды на жизнь совпадают, и начали жить вместе», - подхватывает 27-летняя бортпроводница Саша.

Отношения
и ЛГБТ-сообщество

Олеся: Не было разговора «Всё, мы пара». Мне нравилось, что всё происходило естественно, без всяких специальных договоренностей. На каком-то этапе ты замечаешь, что человек перевёз к тебе какие-то свои вещи, вот вы уже обмениваетесь ключами, потом он покупает переноску и ведёт твоего кота к ветеринару (и ты думаешь: «О, а раньше этим занималась только я одна»). Постепенно из таких мелочей у нас и сложилось понимание и ощущение того, что мы вместе всерьёз и надолго.

Саша: То, что в российском ЛГБТ-сообществе отношения существуют подпольно и это чаще всего не даёт им вырасти во что-то большее, - правда. Наш случай серьёзных отношений, скорее, редкость. То есть мы две девушки «женственного формата», с установкой на семью и детей, это наш сознательный выбор. В то время как часто в тематической тусовке можно наблюдать тех, у кого есть мужчины на стороне, и для них связь с женщиной - приключение. Они в принципе даже представить не могут, что из этого может получиться что-то серьёзное. Для них отношения как социальный институт ассоциируются только с мужчиной. Мне вообще кажется, что многие лесбиянки запутались - и начинают скатываться в стереотипные крайности. Например, прятать свою женственность, всячески следовать мужской модели поведения в отношениях, когда в этом, по сути, нет необходимости.

Решение завести ребенка

Олеся: У меня была установка, что если я до тридцати не встречаю любимого человека и не создаю семью, то рожаю одна. Это не было ванильно-кисейным желанием из серии «ребёнок - это смысл жизни» или «для каждой женщины это счастье». Когда началась наша история с Сашей, то буквально через два месяца я сказала ей, что, мол, я жду до тридцати, и либо ты меня поддерживаешь, либо… В тот раз Саша промолчала. Я призадумалась. Первой мыслью было то, что я её напугала таким форсированием событий. С другой стороны, подумала, что, наверное, хорошо, что она сразу ничего не сказала - значит, восприняла серьёзно. Потом я эту тему отпустила. А через месяц Саша сказала: «Роди мне сына». И тогда у меня уже не нашлось слов, я просто обняла её и поцеловала. А сейчас вот жду сына - всё как Саша и хотела.

Саша: Реплика Олеси о том, что она хочет ребенка до тридцати, прозвучала для меня не ультимативно, наоборот, очень деликатно. Не так, что этой фразой меня прижали к стенке. Но этот разговор был четыре года назад, мне тогда было 23 года, и я не понимала, что такое дети. У меня даже чувства умиления не было - ну, там, когда молоденькие девочки видят малышей и впадают в экстаз. Но когда я стала думать о ребёнке именно в контексте наших с Олесей отношений, то моё восприятие изменилось. Я поняла, что с этим человеком мне этого хотелось бы. Мы с Олесей всегда складывались как шестерёнки во всём, и я быстро поняла, что мы сложились и в этом вопросе.

Олеся: После этого разговора не было такого, что мы тут же бросились рожать. Это, скорее, был тот разговор, когда у пары должно сложиться понимание, насколько их долгосрочные цели совпадают. Потом мы долго путешествовали, наслаждались друг другом - тем периодом, когда ты молод, красив. Много секса, новые впечатления, полная свобода действий. Мы рады, что позволили себе несколько лет беспечности перед тем, как завести малыша.

ЭКО и выбор донора

Саша: Мы как следует попутешествовали ещё и потому, что в нашем случае завести ребёнка - очень дорогостоящий процесс, и мы понимали, что ещё долгое время после рождения малыша мало что сможем себе позволить. Узнавать о вариантах и опциях, как нам завести ребёнка, мы стали ровно год назад, перед Олесиным днём рождения. Читали форумы, тематические группы. В итоге поняли, что для себя видим два оптимальных варианта. Это искусственная инсеминация, когда сперму вводят в полость матки, и ЭКО. Первый вариант отвалился по медицинским показателям, и мы решились на второй.

Олеся: Конечно, идеально было бы пойти путём, когда у Саши бы взяли яйцеклетку, оплодотворили бы её, потом вживили мне... Но это очень сложный путь и огромный стресс для организма. Поэтому остановились на ЭКО. Я не вижу в этом проблемы, считаю, что ребенок, рождённый мной, будет так же любим Сашей, как если бы мы пошли другим путём.

Саша: Донора выбрали в одном из банков спермы Москвы. Есть ещё очень крупная сеть банков спермы «Криос» - там самые полные анкеты доноров. Можно услышать его голос, посмотреть его детские фото - но такие центры существуют только на территории Европы. В Москве ничего похожего найти не удалось. Поэтому мы выбирали донора по тем критериям, которые были доступны в центре, на котором мы остановились.

Каких-то запредельных требований у нас не было, мы стремились к тому, чтобы донор был максимально похож на нас с Олесей. Чтобы было меньше вопросов. То есть мы выбрали блондина со светлыми глазами, высокого. Ещё у нашего донора два высших образования МГУ, ему 26 лет. Конечно, думали о том, почему парень пойдёт «сдаваться» в банк спермы. Наверное, в основном из-за денег - им хорошо платят, плюс досконально обследуют. Хотя в голове сложно укладывается - как жить, зная, что у тебя, возможно, есть ребёнок, и не один. Но это уже совсем другой вопрос.


Беременность

Олеся: Когда все анализы были готовы, сделаны необходимые приготовления, врачи провели со мной процедуру ЭКО. Не буду вдаваться в подробности, не секрет, как это происходит.

После того как мне подсадили яйцеклетку, начался волнительный, но и очень тяжёлый момент. Ты не знаешь, получилось или нет, нужно колоть уколы в живот, напряжение перетекает в истерику. Саша очень меня поддерживала, прониклась моим состоянием - выносила всё, мои слёзы, капризы.

Саша: Это было очень тяжело. Фактически ты ждёшь, начнётся менструация или нет. Если начинается - значит, не удалось. Помню, когда у Олеси всё же появились первые признаки того, что приближается менструация. Врачи говорили, что небольшие выделения могут быть, даже если удалось забеременеть. И мы старались верить, жили несколько дней надеждой, пока не поняли, что всё, началась полноценная менструация, и это значит, что у нас не получилось.

Олеся: Помню этот момент, когда на приёме у врача нам подтвердили, что я не беременна. У меня случилась истерика, я разревелась прямо в кабинете. Потом мы вроде выдохнули. Но принять факт того, что волшебства не произошло, было не просто. Но прошло время, и мы решились на вторую попытку. Саше надо было лететь в рейс, и весь процесс мне пришлось пройти в одиночестве.

Саша: И со второго раза получилось.

Олеся: Первая неудачная попытка очень подкосила нас эмоционально, отрезвила, что ли. Поэтому фееричной радости, когда врачи подтвердили беременность, мы не испытали. Скорее, отнеслись осторожно - лишь бы дальше всё было хорошо.

Саша: У Олеси начался жуткий токсикоз, прямо кошмарный. А я места себе не находила, что она мучается, а я ей никак не могла помочь. Конечно, у неё скакало настроение, появлялись капризы и другие «болезни» беременных, но я отнеслась ко всему, как мне кажется, стоически. Всегда её поддерживала - даже прекратила употреблять алкоголь. Чтобы у неё не было ощущения, что я расслабляюсь так, как не может она.

Олеся: У меня в голове всю беременность крутилась мысль: «Если хочешь проверить чувства другого человека к тебе - забеременей». Потому что если кто-то тебя выносит в таком состоянии, это точно любовь. Я ведь была невыносима!

Олеся: Мы изначально решили, что будем узнавать пол. Многие пары предпочитают этого не делать. По имени был уговор. Если рождается девочка - называю я, если мальчик - называет Саша. Из мужских пока нам нравится имя Максим. Но, конечно, хочется родить, посмотреть на него - может, ему подойдёт совсем другое имя.

Я очень хотела девочку, категорически не хотела мальчика. У меня был страх перед тем, как их воспитывать, что им вообще нужно, чтобы получился нормальный мужчина, а не один из таких, каких мне приходится наблюдать в общественном транспорте - каких с детства облизывают, жалеют и задирают самооценку до небес, при это совсем не воспитывая уважения к правам женщин. Это мой опыт общения и восприятия мужчин в России. И да, он никак не связан с тем, что я лесбиянка.

Саша: Кстати, в метро Олесе на девятом месяце беременности место уступают чаще всего женщины. Рядом сидящие мужчины обычно опускают глаза в телефон.

Взгляды родителей
и каминг-аут

Олеся: Вопрос от мамы «Когда замуж, когда дети?» я слышала от мамы лет с шестнадцати. Но если раньше это были вопросы с прицелом на будущее, то после двадцати пяти они стали звучать в лоб. Для моей семьи было очень важно, чтобы я реализовалась именно так. И если бы я вышла замуж за мужчину, родила бы ребёнка по традиционной схеме, то мной бы ужасно гордились, на радостях купили бы квартиру и всё такое. Приведи я Сашу в дом и расскажи, что да как - будут огромные проблемы. Мне придётся объяснять взрослым людям советского поколения, почему это нормально, что наш сын не вырастет ушлёпком.

Поэтому для моих родителей была придумана легенда, что у меня случилась несчастная любовь. Ну, что был парень, потом мы расстались, а я узнала, что беременна. А так как в моей семье резко негативное отношение к абортам, вопрос о том, что можно не рожать, даже не поднимался. Мама сразу однозначно обрадовалась. Папа человек суровой закалки, без сантиментов. Я ждала от него какой-то эмоциональной реакции, но этого не случилось. То есть мой папа узнаёт, что скоро станет дедушкой, и его первый вопрос звучит так: «А на алименты будешь подавать?» - притом что наша семья вообще не нуждается в алиментах.

Я не собираюсь говорить родителям о реальном положении вещей. Хотя допускаю ту мысль, что мы, возможно, хуже думаем о своих родителях... Может, они и поняли бы. Мы ведь о ЛГБТ-сообществе даже толком в семье не разговаривали никогда. Однажды только промелькнуло, мама сказала, что, мол, ой, а ты представляешь, оказалось, что у нашей знакомой дочь - лесбиянка, а ты случайно нет? Я с перепугу, с нервным смешком выдала: «Нет, мам, ты что». Меня, наверное, спасает то, что я выгляжу женственно, а у родителей в голове тот самый жуткий стереотип, что лесбиянка - что-то грубое и мужеподобное.

Саша: Мои родители в курсе. И в моём случае объясниться с ними было эмоциональным порывом - разговор произошёл неожиданно для меня самой. Я поняла, что, если я расскажу маме, мне станет легче. Ведь тяжело постоянно придумывать истории о каких-то мальчиках, любовных романах - врать, одним словом. Для меня это состояние было болезненным, особенно когда вопросы сыпятся ни с того ни с сего и тебе нужно на них придумать ответы в режиме онлайн. В итоге я настрочила маме письмо, не смогла рассказать всё по телефону. Перекрестила, отправила. Сказала Олесе, что решила открыться маме.

Родители говорили, мол, Саша, ну ты, наверное, одна там в Москве, тяжело подходящего мужчину найти

Олеся: Это случилось через полгода после того, как мы начали встречаться. Я тогда подумала: «Блин, ну зачем!» У меня до этого уже была история, когда девушка рассказала своим родителям - и начался кошмар: начали лезть, мешать.

Олеся: Там был момент оправдания, такой, чисто советский, что, мол, Саша, ну ты, наверное, одна там в Москве, тяжело тебе, подходящего мужчину найти не можешь. Это, конечно, в корне неверно - воспринимать наш союз как вынужденную меру, а не осознанный выбор, но главное, что её мама постаралась понять и приняла Сашин выбор.

Саша: Спустя какое-то время папа с мамой приехали к нам в Москву. Когда я просила маму не посвящать в мою личную жизнь папу, то потому, что он у меня человек очень консервативный, старой закалки. Думаю, он до сих пор до конца не понимает наши отношения. Однако с Олесей они очень хорошо подружились, он постоянно передаёт ей приветы, интересуется её самочувствием.

Олеся: Да и с мамой Сашиной мы очень сблизились. Причём Саша мне ещё раньше говорила, что мы с её мамой точно подружимся, так как очень похожи. С ней комфортно. После первого неизбежного момента смущения всё пошло хорошо. Здорово, что Сашины родители не лезут, не «лечат» её. Тем не менее я отдаю себе отчёт в том, что наш сын, скорее, не будет восприниматься ими как внук, притом что Саша будет считать его родным. И я это понимаю.


Позиционирование себя в обществе

Саша: Всё время походов в центры и клиники позиционировали себя как сёстры. Я фигурирую во всех документах как доверенное лицо, чтобы всегда быть рядом.

Олеся: Когда приходишь в центр, то заполняешь огромную такую кипу анкет с очень личными вопросами. Вплоть до того, когда вы потеряли девственность и других моментов сексуального толка. Но самое интересное, что в конце договора, который мы заключали на ЭКО, тоже было две анкеты - и вторая... для мужа. Помню, когда я сказала, что она не нужна, сотрудники были очень удивлены. Наверное, не могли понять, зачем я хочу стать, как они думали, матерью-одиночкой.

Саша: Да, такая реакция персонала считывалась постоянно. У всех в глазах стоял немой вопрос.

Олеся: Во взаимодействии с обществом нас спасает то, что мы женственно выглядим. К тому же похожи. Чаще всего нас принимают за сестёр. И все наши прикосновения списывают на трепетные отношения. Но я уверяю, что если бы мы выглядели более маскулинно, то были бы конфликты однозначно. А учитывая пополнение в семействе, они нам не нужны. Даже насчёт фотосессии для этого материала, сначала же хотели сделать с открытыми лицами. Друзья настращали нас, как это потом может аукнуться, - сейчас же много сумасшедших активистов, которые преследуют однополые пары.

Саша: Для соседей и знакомых, которые не в курсе, будем придерживаться позиции «мы с сестрой». Под видом, что Саша живёт со мной, чтобы помогать. На работе у меня в курсе только некоторые ребята, с которыми мы близко подружились.

Олеся: А я сейчас не работаю, по понятным причинам. У меня два высших образования, работала искусствоведом в музее актуального искусства Art4.ru, потом грянул кризис, и меня сократили. Затем я работала в МИДе, но быстро поняла, что мою личную жизнь там всегда-превсегда придётся скрывать, гомофобия была там в воздухе, во-вторых, я поняла, что женщине, какой бы она талантливой ни была, придётся строить карьеру в разы дольше, чем мужчине. В итоге до беременности занималась переводами.

Роддом, выписка и будущее

Олеся: Выбор среди роддомов большой не стоял - их не так много хороших. Все твердят, что самый лучший ПМЦ на Севастопольском, мы там были, но он, скорее, самый дорогой. А качество практически как в районной поликлинике. Нашли другой, по контракту отдали 300 тысяч, это средняя категория. Ещё в 100 тысяч обошлись первые полтора месяца, пока я ходила к врачу, сдавала разные анализы, проходила обследования. Пока сами роды, без учёта попыток ЭКО, обошлись в 400 тысяч, но этот счёт остаётся открытым - сегодня вот аппарат всучили по 800 рублей в сутки. Вроде бы он мне и не нужен, но и с врачом спорить не хочется.

Саша: Из выписки событие устраивать не будем. Мы с Сашей самодостаточные в этом плане, как Шерочка с Машерочкой. Максимум фото в Instagram для друзей выложим.

Олеся: Про самодостаточных - это правда. Роды начнутся, возможно, Саша будет в рейсе, и ничего, я позвоню врачу, всё будет в порядке. Вчера, например, Саша тоже была в рейсе, я сама собирала кроватку из «Икеи». Из необходимого всё купили, но по минимуму. Опыта нет, а советуют все разное. В комнате сейчас есть кроватка, пеленальный столик, большая кровать для меня, чтобы не мешать Саше, когда ей надо выспаться перед работой.

Саша: Да, я тоже думаю, что это организационные моменты. Вопросы, на которые нам только предстоит ответить, появятся в будущем. Сложности начнутся тогда, когда ребёнок, например, отправится в детский сад, будет видеть, что кого-то забирают папы. Будет спрашивать: «Где мой?» Или его будут спрашивать, где его папа.

Олеся: Понимаем, что нам нужно будет объяснить сыну, что у него две мамы, мы постараемся это сделать. Рассказать, почему так получилось, сделать так, чтобы он этого не стеснялся и, если что, всегда мог дать отпор сверстникам. Расскажем ему, что есть разные форматы семей, которые ему нужно принимать с самого рождения, цвет твоих глаз, пол, родителей. Мне кажется, у нас получится. Конечно, сложно об этом говорить наперёд, но мы уже сейчас много над этим думаем.

Саша: Я опасаюсь, что, когда сын станет сознательной личностью, он захочет узнать, кто был донором, то есть его отцом. Особенно в подростковый период.

Олеся: Я тоже готовлю себя заранее к этому моменту. Но хотелось бы вырастить человека, который будет ценить то, что у него есть, а не то, что могло бы быть.

Кстати, вокруг нас много гетеросексуальных семей, и мы смотрим на них - и не сказать, что мы видим примеры для подражания. Не чувствуем, что если бы наш ребёнок рос в такой семье, то он был бы счастливее, чем с нами.

P. S.

К моменту публикации у Олеси и Саши родился сын Максим Александрович. Александрович - в честь Саши.